Александр Шкуратов - Фантасма. Повести и рассказы

Авиа-касса. Предварительная продажа билетов. Взят билет на самолёт. Продлён срок в прокате на пишущую машинку. Собран чемодан в дорогу. И так: в путь! На Крым!

Езда в автобусе вызывала непреодолимую сонливость. Уже многие пассажиры с полуоткрытыми ртами и со вспотевшими лицами пребывали в состоянии тяжёлого сна. Закрывшись от солнечных лучей занавеской и нащупав рычажок, Виктор Сергеевич откинул спинку кресла. Скатывающийся пот, не совсем приятно щекотал тело. Бороться со сном желания не было. С мыслями о Чёрном море и о будущем детективе Самсонов незаметно заснул. Шум от проносившихся встречных машин казался ему шумом морского прибоя.

В репродукторе звучала тревожная камерная музыка, как будто из его будущего детектива.

– Планерское! Все вышли?! – услышал сквозь сон Виктор Сергеевич голос водителя.

– Нет, нет! Мне в Планерское.

Подхватив свои вещи, он поспешно стал пробираться к двери. Спотыкаясь в проходе через сумки, чемоданы, он зачем-то оправдывался:

– Не успел глаза сомкнуть, а уж…. Извините…

Дверь автобуса захлопнулась. Самсонов, окутанный чёрным облаком выхлопных газов, с облегчением глубоко вдохнул полной грудью.

Довольно быстро подкатила попутка. Водитель «Газика» оказался весьма разговорчивым и в пути успел вкратце рассказать страшную историю, которая произошла у них в Планерском неделю назад:

– Я тут недавно одного опера подбросил, разговорчивым оказался парень. Слышь, чё рассказал? Представляешь, три рецидивиста, короче, настоящие убивцы, целый месяц в нашем посёлке паслись. Один из них две «вышки» имеет. Прикинь, в последний раз бежал из тюрьмы, в которой сам Котовский сидел.

– Какой Котовский? – поинтересовался Самсонов.

– Ну ты даешь, революционер был такой с усами и лысый. Да-а, с историей у тебя хреновато. А ты, сам – то, кто такой? – Водила подозрительно посмотрел на попутчика.

– Я – прозаик.

По лицу шофёра было заметно, что на слово «прозаик» он никак не среагировал, и продолжал дальше:

– В прошлом месяце эти трое банк взяли в поселке «Орджоникидзе». Семьдесят пять тысяч, это как десять «газиков» моих, представляешь? Кассира грохнули и ещё кого-то, не помню. Да, еще потом паромщика зачем-то завалили и за борт выбросили. А у нас на дно легли, притаились, чтобы сберкассу еще взять.

Вот гады. Представь, когда их ловили, то по посёлку ходили одни оперативники в бронежилетах и с автоматами. Наши отдыхающие враз дорогу на море забыли. Но этих мерзавцев все-таки поймали, куда им было деться, ведь всё вокруг оцепили, как на войне. Вот брат, в наши-то дни такое…

Шофёр посигналил встречной машине. Дальше ехали молча. Проезжая мимо холма, на котором на постаменте стоял планер, шофёр пояснил:

– Вот здесь люди на дельтапланах летают. Со всего Союза съезжаются, потому что у нас тут самые мощные воздушные потоки. Ты случайно не летун?

– Нет, я прозаик.

– А – а, – понимающе протянул тот. – Признаюсь, я никогда не встречал такой фамилии. Вот так вот, если понадобится, сразу и не вспомнишь.

– Я – Самсонов, а не прозаик.

– Ну, ты даёшь. Только что сказал, что Прозаик и уже отказывается.

– Ничего я не отказываюсь. Фамилия моя Самсонов, а прозаик – это штука сложная. Долго объяснять.

– Что-нибудь с наукой связано? Понимаю, как же…

Подъезжая к центру посёлка, Виктор Сергеевич, неловко привстав, стал рыться в карманах брюк. Шофёр, с кислой улыбкой отказался от мелочи, сжимаемой в потной руке попутчика.

Выйдя около ресторана «Коктебель», Самсонов, не раздумывая, рванулся к автомату «Газированная вода».

Автомат, недовольно фыркнув, выделил чуть больше полстакана теплой мутноватой жидкости.

– Ну и водичка.

Виктор Сергеевич кисло сморщился. Другой автомат выполнял иную функцию. – Бросив в монетоприемник три копейки, – можешь постучать по нему кулаком. В тот момент, когда Самсонов, до боли в кулаках, выбивал из автомата газировку, подошла женщина, на вид лет сорока, в чёрном крепдешиновом платье.

– Вам с сиропом? – спросила незнакомка.

Тот утвердительно кивнул головой. Она нажала стеклянную кнопочку «мандариновый» и стакан тут же наполнился душистым шипучим напитком.

– Гармонь? – поинтересовалась женщина, указывая на футляр пишущей машинки.

– Пишущая машинка, – пояснил Самсонов, отрываясь от стакана.

Он заметил, что кожа женщины, по сравнению с проходившими мимо загорелыми людьми, была слишком бледной.

«Новичок», – мелькнуло в голове.