Александр Симатов - Остров с зелёной травой (история одной экспедиции)

– А что тебе предстоит сделать? Опять какое-нибудь насилие во благо неведомой никому планеты?

– Я сделаю все возможное, чтобы никто не пострадал.

Эта тема никогда не оставляла Сола равнодушным. В таких случаях он невольно, не отдавая себе в этом отчета, начинал защищаться, даже если в словах собеседника не было ни капли упрека.

– Извини, Лоа, но ты сама завела этот разговор. Ты что, никогда не применяла оружие? Не хочешь же ты сказать, что от твоих пушек никогда не гибли инопланетяне?

– Мы спасали наши экспедиции.

– По-твоему, наши экспедиции сами инопланетяне в гости приглашают? А мне всегда казалось, что мы прилетаем к ним по собственному желанию, – с горькой иронией сказал Сол. – Так что ваши действия – это лишь следствие выполнения наших планов.

– Прошу тебя, Сол, не ерничай, эта непростая тема. Я тебя ни в коем случае не упрекаю и уж тем более ни в чем не виню. Просто ты потом переживаешь, а я волнуюсь за тебя. Вернешься из экспедиции, и будут тебя выводить из депрессии, пичкать философией необходимости. Из капсулы психологической разгрузки не будешь вылезать. Я же помню, какой ты был в центре реабилитации после полета.

– Примерно так и будет, ты же все знаешь. Давай я тебе лучше что-нибудь интересное о Земле расскажу.

– Расскажи, с удовольствием послушаю.

Сол задержался с ответом, собираясь с мыслями.

– Для Земли утверждены три программы: «Глобальное оружие», «Локальные конфликты» и «Свободное развитие». Изучив земную цивилизацию, гуманитарии решили, что свободное развитие будет сокращать почву для возникновения первых двух проблем. Так что я начну с умеренного принуждения.

– С чего именно?

– С пустяка. Они здесь, на Земле, перемещаются по дорогам на автомобилях. Я не помню, говорил тебе или нет, но мне предстоит работать в стране, которая называется Россия . На дорогах этой страны ежегодно гибнут десятки тысяч землян! Можешь себе это представить?

– Ты шутишь?

– В том-то и дело, что не шучу. У меня нет оснований не верить тому, что удалось выяснить гуманитариям. Они не в состоянии организовать безопасное движение. У них есть правила поведения на дорогах, но они их не соблюдают. В общем, я наведу у них на дорогах порядок.

– Сол, ты никогда не задумывался, правы мы или нет, вмешиваясь в чужую жизнь?

– Во время экспедиций я часто думаю об этом.

Они замолчали.

Затронутая тема время от времени обсуждалась в среде аэронавтов. Уклониться от нее было невозможно. Кто дал им право на экспансию собственного мировоззрения во все пределы Пространства? Достаточно ли того, что они руководствовались исключительно благими намерениями? И могут ли благие намерения оправдать силовые методы?

– Когда мы спасаем планеты от саморазрушения, от кровопролитных столкновений – это одно, – в раздумье сказал Сол. – А если мы им всего лишь подсказываем линию поведения, как в моем случае, например? И где гарантия, что они последуют нашему совету?

Лоа смотрела на Сола с нежностью и тревогой.

– Теперь я знаю, почему у тебя бывают такие грустные глаза. Я помню твои глаза, когда ты сидел на берегу пруда и кормил с рук рыжих птиц. Мне тогда показалось, что ты был где-то очень далеко. Наверное, на одной из своих планет. Ты и сейчас думаешь о какой-нибудь планете?

– Нет, Лоа, сейчас я думаю о нас с тобой.

Лоа вдруг приложила палец к губам и прислушалась.

– Сол, я отключаюсь. Не хочу неприятностей.

– Подожди, как отключаешься? Мы совсем не поговорили.

– Сол, мы рабочий канал занимаем. Нас с тобой точно дисквалифицируют. Что тогда будем делать?

– Будем путешествовать и никогда не разлучаться. Выберем себе домик у теплых озер и заживем. Детей у нас будет пятеро. Как ты на это смотришь?

– С восхищением. Отключаюсь. Извини, милый, – заторопилась она, посматривая себе за спину.

– В следующий раз ты у них выясни, надолго они уединяются или нет.

– Обязательно, – улыбнулась Лоа и исчезла с экрана.

Запланированное совещание прошло спокойно. Расположившись во главе стола зала заседаний, Фоунтейн сжато и доходчиво изложил свои соображения по поводу сложившейся ситуации. Ларкин, любитель поиграть в простого парня с демократическими замашками, сидел при этом, как обычно, вместе с редакторами отделов, безуспешно пытался смять ухо в комок и выводил каракули в блокноте. Можно было подумать, что этот круглоголовый господин в твидовом пиджаке, клетчатой рубашке а-ля фермер и мятых брюках оказался в этой компании прилично одетых джентльменов случайно – заглянул, проходя мимо. Ларкину всегда нравилось казаться простолюдином, но при условии, что все вокруг прекрасно знали, что он в действительности миллионер.