Виктор Бурцев - Гималайский зигзаг

Енски-младший поморщился — слушать этакую болтовню было противно. Хотя насчет климата жулик не очень ошибался…

Между тем Акаш уже раскладывал принесенное на столе, наливал в кальян вино, сортировал в нужном порядке трубочки, что-то утрамбовывал в чашечке… Делал он все быстро и умело, не иначе имел немалый опыт. Вскоре все было готово.

— Приподнимите его, молодой сагиб.

Гор постарался привести отца в сидячее положение, но без всякого успеха. Из профессора словно вытащили хребет. Енски-младший поднял руку отца, отпустил, рука безвольно скользнула вниз… И тут парень испугался по-настоящему. Это уже не депрессия!

— Один знакомый йог сказал, — заметил Акаш, неслышно возникая за спиной Гора, — что ваш отец потерял жизненную силу. Всю силу потерял. Ай, нехорошо… Нехорошо…

— Да какая, к дьяволу, сила?

Гор попытался подыскать нужные слова, дабы объяснить невежественному индийцу основные понятия психологии и причины нервного срыва, который овладел профессором, но только рукой махнул. Перед кем бисер метать?

— Насмотрелся он у вас тут… Просто устал. Внутри…

Гор понял, что запутался и умолк. Акаш тем временем понимающе кивал головой.

— Понимаю, молодой сагиб, ай, как понимаю. Это стресс.

Гору показалось, что он ослышался.

— Да-да, стресс, из-за сильных переживаний. Конечно, то, что сагиб увидел в горах, кого угодно подкосит, такое не каждый день встретишь. Но проблема сагиба не в том, что он сделал, а в том, что не сделал…

— Верно, — невольно вырвалось у Енски-младшего.

— Мы могли бы сводить вашего почтенного отца к психиатру, у меня есть очень-очень хороший знакомый, но для этого пришлось бы ехать в Дели. А у нас не так много времени, нужно еще перехватить эту нехорошую женщину…

Гор только плечом дернул.

— Тебе-то на кой дьявол нужна Элизабет?!

— Не мне, не мне, — заволновался Акаш. — Вашему почтенному отцу нужна, очень нужна. Не повезете же вы его домой в таком виде! Как же он поедет домой, не выполнив того обета, который дал?

— Кому дал? — чуть не простонал парень.

— Самому себе, молодой сагиб… Нельзя нарушать обещания, которые даешь сам себе. Это плохо для нервной системы, ай, как плохо. Тогда случается стресс. Депрессия. И теряется жизненная сила. Так мой знакомый йог говорит… Я думал, у вас в Англии преподают психологию…

С этими словами индиец поджег кальян и почти насильно всунул трубочку Енски-старшему в рот. Тот вдохнул, выдохнул, затем снова вдохнул. Кашлянул, окутался клубами дыма.

— Оставим его, молодой сагиб, пусть полежит. Через два часа он будет здоровый, ай, совсем новенький.

— А это? — Гор указал на вспыхивающее в такт дыханию профессора содержимое чашечки. — Ему не повредит?

— Не-ет! — Акаш даже руками замахал. — Что вы, молодой сагиб! Это же чистый гашиш, настоящий, лучшего качества. Его сюда из Афганистана привозят, знаете, в таких брикетах с печатью…

— Но… — Молодой человек замялся. — Наркотики… Это же противозаконно!

— Какие наркотики? Это же просто гашиш! — Акаш вытаращился так, что Гор решил закрыть глаза на откровенное нарушение закона, сославшись, в случае чего, на незнание местных обычаев.

— Пойдемте, лучше я вам расскажу о той женщине…

И наглый индиец буквально вытолкал молодого человека из комнаты.

Чтобы выйти из гостиницы, Гору с Акашем пришлось преодолеть завал из разнообразного скарба, оставленного постояльцами почему-то посреди коридора. Среди разбросанных в беспорядке вещей встречались странно шевелящиеся мешки, огромные вазы, запечатанные сургучом, необычного вида корзины, при взгляде на которые в памяти Гора. всплывало чудное слово «колебас», некогда почерпнутое из книг Джеральда Даррела.

— Да что тут происходит? — спросил он индийца, в очередной раз шарахаясь от злобно зашипевшего мешка.

— Ежегодный фестиваль, молодой сагиб.

— Чей?

— Заклинателей змей… Это настоящие заклинатели, молодой сагиб. Не то что площадные трюкачи.

…Гор отпрыгнул в сторону от очередного мешка.

— И ч-чем же они отличаются? — с трудом выговорил он.

— Разве молодой сагиб не знает? — поразился индиец. — Те, кто работает на площади, всего лишь жалкие жулики! Они вырывают у бедной кобры ядовитые зубы. Конечно, любой идиот сможет управиться с беспомощным шнурком, в который превращается эта замечательная змея. А настоящие заклинатели, те, что съезжаются на этот фестиваль, используют только неиспорченных змей, самых ядовитых змей, самых опасных.