Виктор Бурцев - Гималайский зигзаг

Полковник вновь улыбнулся — похвала пришлась по вкусу. Ведь эти тупицы в Лондоне чуть не вынесли ему выговор за перерасход боеприпасов! Затем, тоже стараясь доставить хозяину приятное, похвалил угощение, а особенно плов и гуштабу — острые тефтели в йогурте.

— Ай-ай-ай, почтенный сагиб-полковник, — вмешался в разговор сидевший тут же богатый кашмирский купец Шукар Барджатия. — Как так можно ошибиться? Это же не плов, а бирияни. Блюда, конечно, похожие, но здесь рис поливается специальным апельсиновым соусом.

— Да? Надо же, не знал, — развел руками МакДугал, считавший себя большим знатоком туземной кухни. — Учту, непременно учту, почтенный!

Брихаспутра поспешил исправить неловкость торговца. Он поднялся, поднял чашу, до краев налитую дхаем — простоквашей, смешанной с кари. Крепких напитков раджа почти не употреблял.

— За нашего высокого английского гостя! Да будут к нему милостивы боги Индии и Британии!

Когда налитое было выпито, а чаши вновь наполнены, полковник отряхнул мундир и пружинисто встал:

— Выпьем за нашу Империю, над которой не заходит солнце! За Старую Англию! За британский флаг! За Королеву! Смерь мятежникам! И пусть, кто не выпьет, навсегда станет моим врагом!

Гости, кто охотно, кто не очень, начали подниматься со своих мест, но тут в пиршественном зале раздался оглушительный крик:

— За что пить собрались, изменники? Чего вскочили, а? Кого испугались, обезьяны безмозглые?

Неизвестно откуда взявшийся босой и грязный оборванец, размахивающий дорожным посохом, подскочил к столу. Красные, слезящиеся и гноящиеся глаза дико сверкали из-под кустистых седых бровей.

Присутствовавшие испуганно зашептались. Пришлеца никто не знал.

— Почтенный, в своем ли ты уме? — растерялся хозяин. — Или у тебя язык без привязи? Поди на кухню, тебя там накормят и напоят.

Оборванец замахнулся на него посохом, лицо перекосилось от дикой злобы.

— Сам ты, пес, ешь свои помои, изменник! Как еще кровью братьев не захлебнулся?

— Шива с тобой, отец! — сделал охраняющий жест изрядно перепуганный Брихаспутра.

— Он всегда со мной, падаль! А вот от тебя, братоубийца, отвернулся. И не будет его рука больше с тобой и напрасны теперь твои молитвы!..

Ничего не понимающий полковник МакДугал поспешил вмешаться. Он почти ничего не понял из разговора, который велся на местном диалекте, но то, что старик бранит его друга и компаньона, сэр Роберт догадался и без перевода.

— Эй, — прокашлялся он. — Ты, голодранец, ты чего тут раскричался? Небось не у себя дома.

Старец смерил его презрительным взглядом.

— Это ты не у себя дома, инглиз! Уезжай-ка поскорее, куда собрался, а то навечно останешься гнить в нашей земле.

И уже не обращая внимания на англичанина, вновь повернулся к радже:

— Итак, знай, червь, что мера терпения Господня исчерпалась. Готовься к тому, что страшнее смерти! Беру в свидетели великих богов и проклинаю тебя!..

— …Проклинаю… — эхо прокатилось под сводами зала.

Старик вновь замахнулся посохом — и внезапно исчез.

Только огненный след остался на том месте, где только что стоял странный нищий.

— …Проклинаю… — тихим шепотом проговорило эхо.

Сидевшие за столом переглянулись, заговорили негромко. Кто начал поспешно собираться домой, кто принялся читать молитвы Аллаху или Будде…

Ни живой ни мертвый сидел раджа в своем резном, позолоченном кресле-троне, не в силах понять, осмыслить виденное. Что за майя? Плюнуть бы и забыть, мало ли вздорных стариков-попрошаек шляется по дорогам? Но что-то не давало успокоиться. Странный старик, ох странный! И еще свечение, от него исходившее, огненный след… Или это тоже майя?

Лорд МакДугал безуспешно пытался утешить своего друга. Тот не слышал, не понимал. Схватил целую чашу вина, выпил залпом, не чувствуя ни вкуса, ни аромата…

А в трапезную залу уже входил брахман, служащий во дворцовом храме. Шаркающей походкой приблизился он к столу, поклонился, потупив глаза.

— Беда, раджа! Беда! Шива отвернулся от тебя.

Тяжелый взгляд Брихаспутры заставил его отшатнуться.

— И ты тоже?.. Как ты…

— Статуя, подаренная тобой храму, повернулась спиной ко входу.

Раджа помотал головой. Не помогло.

— Вздор! Как это повернулась? Кто ее повернул?

— Сама, раджа, — вздохнул брахман. — Я как раз совершал возлияние от твоего имени великому Шиве Натарадже, как вдруг — о ужас! о страх! — его изображение начало поворачиваться и через мгновение уже стояло ко мне спиной. И в том клянусь я всем, чем имею право клясться!..