Расселл Джонс - Люди по эту сторону. Люди с того края. Дилогия

«Их тоже коснулось. А кого нет? Нам всем пришлось переучиваться – чтобы жить в новом мире, где есть чужаки и остальное. Мы реагируем, а правила задают они. Как будто это мы здесь чужие».

Мысль была до того смелой, что я не рискнула высказать её вслух. Особенно Тасье. Если кто и решится форсировать события, то это будет она. Даже ценой своей жизни! Особенно передо мной. Поэтому мне лучше молчать.

Заговорил смотритель.

– А хорошо вы тогда сказали: пуповины, – признался он, не глядя ни на кого конкретно, но обращаясь к Тасье. – Наверное, часто видели новорожденных! Я вот ни разу. Слышал, как они кричат. Ну, в школе что-то учили, но это когда было…

Тасья не стала скрывать: объяснила ему, что и как. И по её словам было понятно, каково её настроение.

– У моей дочери были неудачные роды, – призналась она, – дважды. Ребёнок родился, задушенный пуповиной. Это в первый раз. Во второй недоносила.

Старатель в ужасе обернулся на неё. Тасья выглядела спокойной, чуть ли не расслабленной.

Я никогда не спрашивала её о единственной дочери Птеше – знала, что Тасья отдала девочку опекунье, как я отдала своих мальчишек. Я родила ради льгот, она – чтобы порадовать бездетную сестру, обычное дело. Но выходит, трагедия дочери оказалась для Тасьи болезненной…

– Вы нас простите, – не выдержала я, – когда весь день высматриваешь и запоминаешь, а потом весь вечер говоришь, крыша едет. Да и красоты ваши… – я махнула рукой в сторону унылых серых кучегор, полускрытых дождевой завесой.

– Пуповина спасает – и она же может убить, – продолжала Тасья тем же размеренным тоном.

Похоже, она не слышала моего извинения.

– Если что-то помогает выжить, это не значит, что оно не окажется смертельным. Даже так: чем больше тебя что-то защищает, чем оно необходимее, тем больше ты зависишь от этого и тем ты беззащитнее, если что-то пойдёт не так.

Она резко остановилась – прямо под льющим дождём. Я тоже притормозила. Старатель не успел среагировать, ушёл на несколько шагов вперёд и поэтому вернулся.

– Мы должны объявить тревогу, – заявила Тасья. – Недомеченные опасны. Не сами по себе. Из-за жукокрылов, – новое имя прозвучало впервые, но явно не в последний раз, – жукокрылы не имеют чувств. Они не меняют свою схему поведения. Как Стена, как любой живой объект. Они повторяют свои действия и не учатся. А значит, они не позволят недомеченным научиться чему-то новому и измениться. Но недомеченные не могут не меняться, потому что они – люди. И пока они не разберутся со своими стражниками, они опасны.

Мысль была до того тяжёлой, что высказав её, Тасья выглядела как после бега – на её лице высыпали капли пота, она задыхалась и стояла, сгорбившись, а вес осознания давил на её на плечи.

– Да, – кивнула я и улыбнулась.

В который раз ход её рассуждений оказался параллелен моему. Поэтому я её и любила. Поэтому я любила её невысокий рост, толстые волосатые ноги и широкое лицо в оспинках – внешние данные, из-за которых она так смешно переживала. И не могла понять, что для меня это и есть красота…

Вдруг старатель прижал кулак к своему рту, призывая к молчанию. Прислушался, покрутил головой. Слева от галерейки доносился неясный шум, не похожий ни на голос дождя, ни на журчание воды, ни на обвал.

– Постойте здесь, – велел он, заглянул поочерёдно нам в глаза и повторил, выговаривая каждый звук. – Здесь стойте.

И привязал концы наших пуповин к столбу галереи. С таким же успехом он мог потянуть нас за собой!

Едва он отошёл, как Тасья начала торопливо отвязываться. Я привязала её пуповину к своему поясу и передала хвост своей. Усмехнувшись друг другу, мы двинули за старателем, не сильно отставая, но и не приближаясь.

Но дистанцию пришлось сократить, а потом и вовсе обойти нашего проводника, потому что старатель стоял, не шевелясь, и смотрел перед собой. Скоро и мы увидели, что его остановило.

На краю Мёртвой Ямы был недомеченный – в сплошной серебристой одёжке, с лицевым щитком… Нет, щиток отсутствовал. Можно было различить его лицо. Её. Это была молодая женщина с неестественно бледной кожей – как у некоторых странников с юго-востока Юольских гор, но в несколько раз светлее. Без татуировок. И с удивительными золотыми волосами!

Судя по её гримасе, она была очень рассержена: сдвинутые брови, морщинки на лбу, губы, сжатые в ниточку.

Она была так занята, что не услышала нашего приближения. А занималась она тем, что сбрасывала в Мёртвую Яму обломки чего-то.