Андрей Окунь - Забытая жизнь

Парень глубоко вдохнул, стиснул зубы и попытался сделать шаг, но пальцы, ухватившиеся за дверной косяк, не разжимались, поэтому он только качнулся и прислонился обратно к стене. Мак раздражительным движением откинул тело кролика с надрезанным брюшком и твердым шагом направился к парню. Подхватил его одной рукой под плечи и усадил на пень.

Вокруг дома охотника плотной стеной стоял лес. Темно-зеленые ели в молчании опустили ветви. Деревья в пределах нескольких десятков метров по кругу были вырублены, а на их месте образовалась небольшая лужайка. Парень только сейчас увидел, что сбоку был разбит небольшой огородик, окруженный невысоким плетнем. Мак видел, как парень покачивался из стороны в сторону, сидя на пне, как он вздрагивал всем телом, когда казалось, что вот-вот упадёт.

– На, откуси и запей. Тебе от этого полегчает.

Парень тупо уставился на протягиваемый ему ломоть хлеба и бурдюк. С жадностью сделал три глотка, поперхнувшись на первом.

– Ты сказал, что не помнишь, как тебя зовут.

Парень странно вытягивал шею в попытках пропихнуть в горле большой кусок хлеба. Мак примял ступней траву вокруг себя и начал свежевать второго кролика. Нож с мягким звуком вспарывал мех и пролезал вглубь тельца зверька.

– Не помню, – парень почувствовал себя намного легче.

– Тогда как мне тебя называть?

– Я… я не знаю.

Тоска и слабость промелькнули в глазах. Парень задумался. У него не получалось достать из памяти хоть что-то. Огромная черная стена, в которую он упирался каждый раз, когда задавал себе вопросы. «Что со мной произошло?» Смутно он различал отрывки, смазанные картинки. На них сначала мелькало лицо Мака, когда тот нашел его под деревом. Потом перепутанные, слипающиеся образы леса. Все скачет. «Он донес меня сюда».

– Ты помнишь, когда я тебя нашел?

– Все очень смутно. Ты кажется тащил меня, но сначала наклонился надо мной, еще в самом начале, когда нашел меня.

– Это было девять дней назад. Ты лежал под деревом с перебитой головой.

«Девять дней», – медленно повторил про себя парень.

– А все это время… – выдавил он из себя.

– Ты лежал у меня дома, спал. Редко приходил в себя. Иногда в бреду открывал глаза, что-то говорил и снова засыпал, – Мак почесал бороду кончиком ножа.

Через некоторое время он продолжил.

– Чтобы нам было проще общаться, надо что ли назвать тебя как-то, – охотник задумчиво смотрел, как под сухими палочками разрастался огонь, – когда я жил еще не здесь, у нас в поселении был мужик. Разговаривал только по случаю и то только о лесе, да о тропинках. Наши не любили его, за странного считали. Он, конечно, с приветом, и ходил так странно, как бы раскачиваясь из стороны в сторону, но при этом был великолепным следопытом. Знал все о местности, ориентировался на сотни километров во все стороны от селения, перебродил все тропы и канавы, – Мак взглянул на парня, тот слушал, уставясь на него красными глазами, – один раз ручей пересох, из которого мы всегда набирали воду. Так этот следопыт показал нам сразу три новых источника. И вот когда мужики спрашивали: «слушай, куда идешь?». Он отвечал: «бродить». Поэтому и дали ему кличку Бродяга. Мужик интересный был, своеобразный. Дойти до города: «Бродяга покажет короткую дорогу!». Пещеру, где заляжет медведь в спячку: «Бродяга знает!».

Ветка треснула, и искры посыпались из костра. Пламя лизнуло дно растопки и выскользнуло из под нее резво наверх.

– Что скажешь? – спросил Мак

– О чем?

– Об имени. Бродяга.

Было в нём что-то не от мира сего. Одинокое какое-то.

– Оно будет твоим пока, разумеется, не вспомнишь свое настоящее, – добавил Мак.

– Да, пускай. Только не понимаю, как я связан с этим именем?

Охотник перевел взгляд на парня, выдержал паузу и сказал, оперевшись локтем на колено:

– Забродил ты, парень, слишком далеко. Но об этом позже.

Мак подобрал с земли третью не разделанную тушку кролика. Бродяга провалился в свой мир. На какое-то время он перестал замечать, что происходило вокруг него. «Как же так получилось?» – подумал парень. Солнце вынырнуло из-за верхушек деревьев и разлилось золотом по лужайке. Бродяга прикрыл глаза и постарался вспомнить все, что уже знал. Первое, за что удалось зацепиться, это плывущая размазанная картинка, перемешанная со вкусом крови и тошноты.

Он валялся под деревом, разметав ноги и руки в разные стороны. Голова привалилась к стволу, а подбородок упирался в грудь. Кажется, правая ладонь была в чем-то липком и холодном. Потом появился Мак. Его голос раздавался эхом так, как если бы на Бродягу было надето ведро. Темнота. По горлу течет что-то горькое, обжигающее гортань и грудь. Это буквально вырвало его из забытья. На секунду все стало четким: далеко впереди, в нескольких километрах белели пики горного хребта. «Ну и как ты сюда попал?» – услышал он голос охотника. Но что раньше, что было до этого? Бродяга стиснул челюсти. Так не бывает, чтобы не было воспоминаний. Его качнуло. Уши больно сдавило, и он вернулся.