Илья Тамигин - Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман

Вернулся к столу и с аппетитом принялся за мороженое. Петровский же больше ковырялся ложечкой, вылавливая цукаты и орешки.

– Завел бы ты себе подругу, Лёня, – не поднимая взгляда, вдруг сказал он серьёзно, – Знаешь, как мне с Шарлоттой здорово! Заботится обо мне… и вообще… Уют создает! У неё подруга есть, Ниночка, тоже актриска. Хорошенькая, спасу нет! Давай, познакомлю, а?

– Мерси, не надо, Базиль. У меня все в порядке по этой части.

– Замужняя? – капитан по прежнему смотрел в стол.

Леонард не ответил.

– Смотри, Лёня. С замужней всякое может быть, особенно с… красавицей. Вон, Юсупов…

Поручик побагровел:

– Я Вас попросил бы, господин Петровский…

– Всё, всё! Молчу! – вскинул руки тот, – Проехали и забыли! Эй, человек, подавай кофий!

Обед закончился нормально, но намек старшего товарища, едва не приведший к ссоре, оставил в душе Леонарда неприятный осадок. Впрочем, кратковременно.

При расставании капитан предложил собраться вечером здесь же, гульнуть от души.

– Я с Шарлоттой прибуду, она Ниночку приведет тебе для компании! Мне на ушко шепнул услужающий, что вечером цыгане приедут! Шампанского заморозим пару дюжин, а? И на полную катушку: Ой, ручеек мой, ручеек! Ходи шибчей, черноголовый! Ромалэ! Эй, чавэла! И сделаемся пьяные и веселые!

– Цыган люблю… Но сегодня в офицерское собрание хотел пойти, там холостяцкий ужин полк устраивает. Неудобно пропустить, я же новенький, – отговорился поручик, вспомнив о воинском долге.

Петровский только вздохнул.

Придя домой и отдохнув пару часиков, Леонард вновь озаботился темой подарка. К антиквару не пойдешь, закрыто всё по случаю праздника… Стал рыться в ящиках письменного стола. О, вот это подойдет, пожалуй! Открыл шкатулку с маменькиными драгоценностями: среди серег, брошек и прочих колье и перстней там лежали золотые дамские часики с золотой же витой цепочкой – музыкальный брегет в форме сердечка с бриллиантовой буквой «Веди» на крышке (матушку крестили Варварой). Венецианская тонкая работа, не Китай какой-нибудь! И цены немалой: дядя рассказывал, что двадцать шесть душ крепостных папенька за них отдал вместе с хутором. Осторожно завел часы ключиком, приложил к уху: идут! Тикают! На секунду засомневался: все же, маменькина память… Но представил, как улыбнется Ванда при виде подарка, её поцелуи и объятия – и сомнения отпали. Нашел подходящую бархатную коробочку, завернул в цветную бумагу и перевязал розовою ленточкою. Полюбовался: вышло замечательно.

Хлопнула дверь, и на пороге кабинета появился Данила. Был он изрядно выпивши, но на ногах держался, и даже умудрился доложить заплетающимся языком, что рядовой Прухин из увольнения прибыл. Откозырял кривовато левой рукой. Что поделаешь, праздник есть праздник!

– Иди, проспись, пьяница! – добродушно приказал хозяин, – Чтобы утром был трезвехонек, у меня завтра дел много.

– Так точно, Ваше бл… блгродие! Данила – кремень мужик, не подведет! – с чувством ответил денщик, и сев, почему-то, за письменный стол, уснул.

Бывает, Читатель, что нет сил дойти до постели, г-м.

Выругавшись, Леонард задумался. Не тащить же на себе в койку! Не барское это дело. Да и не поднять такого борова в одиночку. (Вот ты, Читатель, пробовал ли когда-нибудь поднять пьяного? Согласись, очень тяжело: все равно, что бочку воды поднимать. Только без бочки!) Но и за столом оставлять – не дело.

У дверей зазвонил колокольчик. Открыв, Леонард увидел сослуживца по батальону – поручика Михайлова. Тот был уже навеселе.

– Лёня! Готов ли ты? Проезжал мимо, дай, думаю, зайду, вместе поедем! – загрохотал он, – И носовой платок одолжи, силь ву пле, я свой потерял.

Его большой нос, формой напоминавший картошку, шевельнулся над усами.

Рассеянно вынув из кармана платок, Леонард протянул его товарищу.

– Я сейчас, только денщика разбужу. Уснул, скотина, за моим письменным столом.

– Ну, так дай ему в ухо!

– Не поможет, его сейчас хоть ножами режь – не проснется. Попробую водичкой!

Но и вода не помогла. Данила только мычал и ворочался, уронил со стола чернильницу.

– Ещё поливай! – азартно посоветовал Михайлов, – Уши потри, помогает!

– Да куда ещё лить-то? И так уже целое болото… – загрустил Леонард.

– А, слушай, так до завтрева провозимся, а там офицерики все вкусное съедят! Нукася… – могучий Михайлов присел, и, протяжно пукнув от натуги, взвалил на себя Данилу, – Показывай, куда его!

Пьяного кулем свалили на койку в его каморке.