Илья Тамигин - Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман

– Ухаживайте же за мной, Леонард Федорович! Положите овсянки! Теперь полейте сливками!

Лёня вышел из ступора и завтрак начался. Он намазывал тосты мармеладом и глотал их не жуя и не чувствуя вкуса. В кофий забыл положить сахар, выпил залпом, чуть не обжегся. На вопросы хозяйки отвечал невпопад, из-за чего сильно смущался. Ванда, наоборот, была сама уверенность.

После завтрака воцарилась несколько неуклюжая пауза. Как пловцы, знающие, что пора прыгать в незнакомую реку, оба медлили. Разговор увядал. Ванда встала первая, Леонард поспешно вскочил следом.

– Пойдемте в будуар, Леонард Федорович! Я Вам спою. А потом Вы споёте для меня! Только, чур, то, что я захочу!

И они пошли в будуар. Петь песни, конечно.

Будуар был в отделан вишневых тонах: и обои, и бархатная кушетка, и кресла. В углу – клавесин красного дерева. При виде кушетки наш герой напрягся. Ну, не весь. Частично. В смысле, некая часть его организма сильно напряглась.

Усадив слегка одеревеневшего от предвкушения (угадайте, чего!) Орлова в кресло, Ванда, аккомпанируя себе на клавесине, спела парочку модных романсов, чем повергла своего поклонника в бурный восторг, выразившийся в громовых аплодисментах и неуклюжей попытке поцеловать исполнительницу в… (угадайте, куда!). Она жеманно отстранялась, дразня кавалера.

– Теперь Ваша очередь, господин поручик!

Леонард сел за инструмент.

– Что прикажете спеть? – спросил он, перебирая в уме свой не очень богатый репертуар.

– Да уж не «Марсельезу»! Спойте мне строевую: «Бережок» – лукаво сощурилась искусительница.

Певец поперхнулся и покраснел до самых ключиц от неожиданности.

– Но, Ванда Леопольдовна… это же… там неприличности! – залепетал он.

– Ничего-ничего! Мне про эту песню рассказывали. Пойте! – настаивала дама, – Так хочется неприличного! Да не стесняйтесь, здесь ведь, кроме нас, никого нету!

И поручик (куда же деваться!), аккомпанируя себе мажорными аккордами, запел срывающимся голосом песню, слышанную им от донских казаков в Париже. Мелодия сильно напоминала «Yellow Submarine», которую Пол Маккартни напишет полтора века спустя. Странное, необъяснимое совпадение!

На Хопре, Хопре реке,

На зеленом бережке

Спал в тени казак младой,

Белотелый и нагой.

Три сестрицы мимо шли,

Казака они нашли.

Уд евонный увидав,

Бечь собралися сремглав.

Но решили подождать,

И принялись обсуждать

То, что есть у казака,

А у девок нет пока!

Припев:

Меньшая коснулася – говорит: червяк!

Средняя помяла – и сказала: жила!

Старшая схватилася – и сказала: кость!

Что ж сие на самом деле было?

А казак проснулся вдруг,

Увидал девиц вокруг,

Потянулся и сказал:

Я приятный сон видал!

Девки тут же убежали,

Только пятки засверкали!

Для них тайной осталось:

Червяк, жила или кость!

Припев:

Меньшая коснулася – говорит: червяк!

Средняя помяла – и сказала: жила!

Старшая схватилася – и сказала: кость!

Что ж сие на самом деле было?

Ванда хохотала, упав на кушетку. Леонард не мог поднять глаз от стыда.

– Ой, не могу! – донесся до него томный голос, – Прямо, дышать нечем! Леонард Федорович, помогите же мне, ослабьте застежку!

Леонард устремился на помощь страждущей. Встав на колени, расстегнул одну пуговицу на лифе, затем другую, третью… Две очаровательные полусферы, увенчанные розовыми коронами сосков, вдруг упруго высвободились из корсажа. Ой!

Белые, сдобные руки Ванды обвили шею Орлова. Последовал поцелуй, долгий, как вечность, крепкий и сладкий, как ликёр «Доппель-Кюммель». Затем ещё один, и ещё. Много поцелуев! Через некоторое время, сочтя артиллерийскую подготовку достаточной, Леонард предпринял штурм Ворот Счастья. Взметнулись кружева нижних юбок, обнажились стройные ноги в шелковых чулках…

Неожиданно красавица вывернулась из-под него и села, тяжело дыша и раскрасневшись.

– Подождите! – прошептала она, – Наденьте вот это!

Леонард непонимающе воззрился на маленький бумажный конвертик в её руке.

– Кесь ке се? – пробормотал он смущенно.

– Сие есть презерватиф (preservatif, – презерватив, иначе – кондом. Авторский перевод с французского)! – пояснила баронесса совершенно естественным тоном.

– А… пуркуа?

– Вы были во Франции, а там – французская болезнь! Спали же Вы там с женщинами? Спали-спали, не отпирайтесь! Я не хочу рисковать! Да и от зачатия нежелательных детей предохраняет.

Наш герой слышал об этом изобретении краем уха. Презерватифы изготавливались из специальным образом обработанных аппендиксов слепой кишки ягнят. Стоили они очень дорого, и широкого распространения в народе не имели. Пользовались ими, в основном, супружеские пары, когда, по мнению врача, женщине было опасно для жизни иметь детей: порок сердца, почечная недостаточность, узкий таз, сахарная болезнь и т. п. В словах Ванды был резон: французская болезнь – штука темная, мало ли: сегодня здоров кавалер, а завтра – уже нет! Да и беременность, конечно, явление нежелательное…