Илья Тамигин - Последняя надежда Императора. Историко-приключенческий роман. Издание 2-е

Выйдя от государя, Виктор Сергеевич снова сел в экипаж и поехал в Адмиралтейство, где находилась Особая Канцелярия Военного Министра. В своем кабинете он, чтобы успокоить нервы, достал из шкапа початую бутылку рябиновой на коньяке и налил себе добрую стопку. Проглотив, помотал головой от удовольствия. Напряжение, владевшее им с утра, ушло. Все-таки, пред светлы очи самого государя не часто приходится являться! Посидев пару минут, позвонил в колокольчик. Вошел дежурный офицер.

– Вишневского ко мне! – коротко приказал полковник, – И насчет самовара распорядитесь! Пошлите к Пяти Углам за бубликами.

Через двадцать минут прапорщик, самовар и бублики были в кабинете.

Петр Иванович был высоченный, чуть не в три аршина, жилистый дядька лет сорока. В прежней жизни он был кузнецом у старого князя Вишневского и, несмотря на молодость, славился своим мастерством на всю Черниговщину. Но случилось коляске княжны Ольги остановиться у кузницы, починить сломанную ось. Влюбилась барышня в красавца кузнеца без памяти, несмотря на зияющую между ними пропасть социального положения! Петр тоже влюбился. Были тайные свидания, охапки сирени, ночные купания в озере под пение соловьев… Носил любимую, лёгкую, как облачко, на руках. До греха дело, впрочем не дошло. Не успело. Князь, узнав о грозящем разразиться скандале (дочка, блестя глазами, вслух возмечтала о свадьбе! Это с крепостным-то мужиком!), прогневался и, в одночасье, сдал кузнеца в солдаты, хоть и жалко было первоклассного мастера ужасно. Но дочку – ещё жальче! А шляхетскую честь – особенно.

Петр Иванович стал гренадером. Через десять лет получил чин сержанта, дважды был награжден медалью «За Храбрость», причем первый раз – при взятии Измаила. В 1799 году за штурм Сен-Готарда был произведен в прапорщики, получил лично от Суворова офицерскую шпагу.

Приехав в отпуск в родное село, узнал, что княжна так и не вышла замуж, ушла в монастырь, и вскоре умерла от чахотки. Сильно кручинился, пил горькую целый месяц. Затем вернулся в полк. Отдался со всем рвением службе, которая стала единственным смыслом его жизни. Семью не завел. Год назад перешел по приказу графа Аракчеева в контрразведку. Такая вот грустная история.

Все это Долинин припомнил сейчас, в кабинете у самовара.

– Садись, Петруша, не стой столбом, а то ты меня подавляешь! – пошутил он, – Да чайку со мной откушай. Бублики вот, бери! Свежие.

Он был старше прапорщика лет на семь.

– Спасибо, Виктор Сергеич, – богатырь сел на стул, повозился, устраивая шпагу, – Свежих бубликов страсть люблю!

Полковник ухмыльнулся про себя. Помнить все сильные и слабые стороны и особенности подчиненных он считал одной из первейших своих обязанностей. Как иначе рассудить, кому какое поручение давать! Свое дело для каждого и каждый для своего дела. Благодаря такому подходу, успехи в его отделе случались значительно чаще неудач.

Налили чай в стаканы с тяжелыми серебряными подстаканниками.

– Вот, Петро, был у меня сегодня разговор с Государем. Насчет французского обоза с ценностями. Ищи, говорит, Долинин! А я: есть у меня человек, носом рыть землю будет, на три аршина вглубь зароется, но сыщет! Вишневский, Петр Иваныч, прапорщик. Ну, Государь и Алексей Андреич твою кандидатуру утвердили. Сам понимаешь, дело ответственное, секретное. Деньжищи огромные. Оправдаешь ли высочайшее доверие?

– Да я… – задохнулся Петр Иванович и гулко ударил себя в грудь здоровенным кулаком, – Я небо и землю переверну! На карачках лично всю губернию исползаю! Каждого волка в лесу допрошу, но найду! Только французский у меня хромает…

– Знаю, Петя, знаю. Поможем. Можно на тебя положиться, а это главное. Ты чай-то, кушай.

Вишневский покорно отхлебнул чаю. Из стакана было пить неудобно и горячо, но из блюдечка не попьешь, стеснительно при начальстве.

– Команду себе сам подберешь, – продолжал Долинин деловито, – Привлечешь местных: Внутреннюю Стражу, помещиков. Поскольку дело секретное и до больших денег касаемо, говорите, что ищете, мол, пропавший-сгинувший французский обоз – и всё! Награду сули, но небольшую, чтоб подозрений не вызвать. Территория обширная, времени много уйдет. Самое главное – свидетелей найти. И следы! Ежели французы с дороги с обозом съезжали, колеи останутся, даже и весною. На это – особое внимание.

Разговор-инструктаж продолжался, пока не опустел самовар и не были съедены все бублики. Затем Долинин отпустил прапорщика и поехал домой, ибо присутственные часы уже закончились.