Илья Тамигин - Последняя надежда Императора. Историко-приключенческий роман. Издание 2-е

– Какой… обман? – пролепетала Арина.

– Такой! Чтобы с королем быть, его обманывать придется!

В светёлке воцарилось молчание.

– Знаю я этого короля, – улыбнулась Фекла, – Только ходит к нему кто-то по ночам! Глашка говорила: пятна, мол, на простынях.

Надя знала, кто ходит к французу по ночам, но промолчала. Жизнь дороже. Сболтнешь такое – дня не проживешь! Герасим с десяти кнутов душу из тела освободит. А ей в имении нравилось, да и до весны было ещё далеко.

Арина сосредоточенно думала. Обмануть любимого человека… Ни за что! Ради Антоши (так она в мыслях называла месье Карсака!) – другое дело. Кого угодно обманет, что угодно украдет… все бросит, за ним босиком пойдет! Неужто и вправду, увезет её в заморскую страну? Плен его кончится и… Ой, не пустит барин! Тайно бежать? Невозможно, без подорожной-то. Да и погоню граф пошлет сразу же… А первый шаг, как его сделать? Она на все готова, лишь бы с милым быть рядом! Но кто к нему по ночам ходит?

Не слушая более, о чем говорят женщины, она встала и вышла в людскую, попить.

– Хороша девка! – сказала Надя, когда дверь закрылась, – И года у ней самые сочные! Малина-ягода, право! Ты ей намекни, Феклуша, пусть полы, что ли, помоет у француза-то, чтоб он на задок ейный полюбовался! Под лежачий камень вода не течет!

В сердце каждой женщины спрятана любовь к интригам! А тут – такое благое дело: устроить судьбу сироты!

– Это дело тонкое, подумать надо, обмозговать со всех сторон хорошенько, – задумчиво протянула она и чокнулась наливкой с цыганкой.

Арина к ним не вернулась. Уйдя к себе, долго ворочалась: сон не шел. Все пыталась вычислить, кто ходит к Антоше по ночам. Сердце девушки сжимали тиски ревности! Кто, кто умудрился перейти ей дорогу? Чем завлекла? Ведь красивее Арины во всем Тимашове никого нет! И она господину лейтенанту небезразлична, каждый раз при встрече смотрит, как раздевает, глазами-то! И усы шевелятся, вроде он сказать что-то хочет, да не решается. Да она и по французски поняла бы, лишь бы сказал! Как, как ему намекнуть, что влюбилась, с самого первого дня?

Угревшись и успокоившись немного, решила: будь, что будет, а она Антоше в любви признается! А дальше – как Бог даст! Ему в имении не месяц и не два жить! С этой мыслью она и уснула.

Сон, приснившийся ей, был необычный: будто идет она по полю, а на нем ни травиночки, голый серый камень, ровный и гладкий, а навстречу ей с оглушительным ревом и свистом огромная железная птица несется, взлетает над самой головой, а крыльями не машет. Вот, чудно!

Начальник Отдела Контрразведки Особой Канцелярии Военного министра Российской Империи полковник Виктор Сергеевич Долинин с утра готовился к докладу самому государю. На эту должность он был назначен высочайшим повелением всего год назад, что многие считали капризом Фортуны, но это было не так. Всего в своей жизни Виктор Сергеевич достиг сам, благодаря исключительно воле, способностям к сыску и умению выстраивать хитроумные многоходовые оперативные комбинации. Поддержки при дворе у него не было: отец был однодворцем, и сам пахал землю. Учился Долинин в артиллерийском кадетском корпусе за казенный счет благодаря отличным отметкам, полученным на вступительных испытаниях. Служил потом под началом самого Суворова, им же, кстати, и был произведен в полковники за блестяще проведенную операцию по дезинформации противника. Короче, за заслуги граф Аракчеев назначил его шефом контрразведки.

Жил полковник скромно в маленьком доме о семи комнатах на Литейном, ибо капитала не стяжал. Женился по любви на скромной помещичьей дочке, принесшей в приданое лишь восемьсот целковых. Всей прислуги была только кухарка, горничная, да денщик. Взрослый сын Николай жил отдельно, служил в артиллерии.

– Кузьма! Сапоги подавай барину! – строго приказала денщику хозяйка, Маргарита Михайловна.

Сверкающие, как жирные черные солнца, сапоги были поданы. Притопнув каблуком с подковкой, Виктор Сергеевич взял папку с докладом, накануне перебеленным лично супругой (у неё был прекрасный почерк, не уступающий писарскому!), расправил усы на круглом румяном лице:

– Ну, душенька, я пошел.

Маргарита Михайловна перекрестила его, поправила бахрому на эполете, слегка нагнувшись, ибо была на вершок выше мужа, поцеловала в лысину.

– Сломай ногу! – пожелала она по английски, так как желать удачи вслух нельзя – спугнешь. Взамен англичане желают несчастья, из этих же соображений.