Илья Тамигин - Последняя надежда Императора. Историко-приключенческий роман. Издание 2-е

– Пустяки! – граф хлопнул вторую рюмку и, зажмурившись от удовольствия, положил в рот рыжик, – У меня всегда дела в городе найдутся, к тому же, я должен официально поручиться, что беру Вас на к себе на постой.

– Я с вами поеду! – воодушевился Серж, – Красок купить, то, да сё… Проветрюсь, в общем.

– Знаем мы Ваши проветривания! – лукаво улыбнулась Наталья Сергеевна, – Итак, она звалась Полина?

– Нет, братец, мы на ночь не останемся! Туда – и сразу обратно, – развел руками Александр Романович.

– А! Всё равно поеду! – несколько обескураженно отозвался поручик, – Загляну к друзьям, хоть на минутку!

– Ага, к друзьям! Там, в переулке, за забором, жила веселая вдова! – хихикнула графиня.

Серж порозовел, и, чтобы скрыть смущение, выпил ещё водки. Он отомстит насмешнице!

В огромной фарфоровой супнице принесли зеленые щи. Отдельно Ефросинья поставила на стол чищеные крутые яйца на серебряном блюде.

– Ефросинья! Сколько раз тебе говорить: не клади яйца на серебро! Оно от этого чернеет, а яйца дурно пахнут! – сделала замечание графиня.

– Век живи – век учись! – довольно громко произнес поручик Ржевский и переложил свой серебряный портсигар из кармана брюк в карман сюртука.

Граф, оценив его тонкий ход, заржал. Графиня смутилась и мило покраснела. Антуан ничего не понял, так как русским не владел.

Щи из оранжерейного щавеля были необыкновенно вкусны. Потом ели карпов из собственного пруда, зажаренных в сметане, и жареную баранину с картофелем. На десерт – фрукты и сыры. Разговор был легкий. Антуан рассказывал о Париже, о Варшаве – местах, всем присутствующим отлично знакомых и любимых. После обеда братья Ржевские вернулись к своим занятиям: граф в мастерскую, а поручик – в студию к Дуняше. Графиню же ждал французский роман, дочитанный уже до половины.

Антуан решил отдохнуть у себя, почитать и, возможно, вздремнуть. Ему немного нездоровилось: все-таки крепко переохладился вчера. Вчера? А, кажется, целая вечность уже прошла… Придя в спальню, он, с помощью Миши разделся.

– Прикажете ночную рубашку, сударь? – спросил слуга.

– Нет. Я привык голым спать, – пожал плечами Карсак, потягиваясь и направляясь к кровати.

– Пятки почесать не требуется? – заботливо поинтересовался Миша.

– Чего-о?! – изумился вопрошаемый.

– Ну, на нет и суда, значит, нет! Если что – я в людской, сударь! – напомнил Миша и вышел.

Антуан лег, немного погодя накрылся одеялом и принялся за чтение.

С другой стороны стены Наталья Сергеевна аккуратно заткнула дырочку гвоздем. Щёки и уши её горели.

«Трепеща, на цыпочках, Люсиль подкралась к изголовью огромного ложа, устланного цветными шелками и атласом. Ключи от дверей, ведущих на свободу, лежали под подушкой тирана. Вытянув дрожащую руку, она на мгновение помедлила, невольно залюбовавшись лицом спящего.

– О-о! Как он прекрасен, этот деспот! – прошептала она дрожащим от внезапно вспыхнувшей сладкой греховной страсти голосом.

Ухватив связку ключей, осторожно потянула на себя. Ключи звякнули, и в следующий момент могучая рука сомкнулась железным браслетом на её хрупком запястье.

– Ага! – торжествующе вскричал Гасан Абдул Абдурахман Муамар Керим Саид Омар ибн Мухаммед.

Не разжимая стальной хватки, он вгляделся в лицо Люсиль.

– О, ты та самая пленница, которую я ещё не познал! Клянусь всеми тайными именами Аллаха и бородой Мухаммеда, пророка его, ты будешь моею!

Свободной рукой он принялся сладострастно совлекать с неё одежды…

Гордо выпрямив свой стройный, подобный кипарису, стан, Люсиль вперила пылающий взор своих прекрасных, как у юной газели, заплаканных глаз, в искаженное звериной похотью лицо Гасана Абдула Абдурахмана Муамара Керима Саида Омара ибн Мухаммеда. Она начала догадываться, что падишах намеревается совершить с ней блуд, лишить её невинности!

Огромный адамант на его чалме сверкал нестерпимым блеском в лучах восходящего солнца. Ятаган с увенчанной кроваво-красным рубином рукоятью у пояса, расшитого золотом, сиял полированной сталью, выглядя истинным воплощением кошмарной смерти. О, лучше смерть, чем бесчестье и жалкая позорная жизнь во грехе в гареме насильника-нехристя, хотя бы и падишаха! Что скажут люди!

– Ты можешь делать со мной всё, что хочешь, Гасан Абдул Абдурахман Муамар Керим Саид Омар ибн Мухаммед! Я слабая девица и не могу сопротивляться насилию! Можешь даже надругаться над моим девственным телом, но знай: я буду холодна, как мрамор! И даже это посягательство не заставит меня отречься от моей веры! – страстно вскричала девушка.