Николай Георгич - Вкусно с Олейной, или Девушка из дома, что на окраине села

– Ну, что сучка! – вопила та, сидя сверху. – Думала, справишься со мной, да! – У женщины был обезумевший взгляд. Со рта летела слюна. – Получай! – Она продолжала бить без устали, страх и ярость были ее одержимостью. Один из ударов достиг цели и разбил Алле губу. С нее выступила кровь. Алла выдала злостное постанывание, одарив женщину разъяренным взглядом, и как змея завертелась под ее увесистым телом, пытаясь высвободиться.

– Не выйдет! – заорала женщина, брызгая слюной. И тут же попыталась выхватить у Аллы нож, захватив ее обе руки. Но нож был словно в тисках. Алла яростно заорала, и с этими криками пустила в ход свои кулаки, выдернув с ее хватки свои руки.

– На тебе! На тебе! – стиснув зубы, теперь Алла стала бить женщину. Удары летели по печени и селезенке, вспоминая школьные уроки анатомии. Женщина схватилась руками за тело и сжалась от боли. Но Алла била ее еще и еще. На лице от ярости выступили скулы. Женщина покосилась на бок и застонала. Согнув тут же ноги в коленях, Алла спихнула ее с себя и, не поднимаясь, навалилась на женщину сверху, начав бить ее по лицу. – Теперь ты получай! – заорала Алла. И сильными размашистыми ударами опускала кулаки по голове. – На тебе! – повторяла она. Короткие руки женщины не успевали отражать атаки ударов. Она была уже не в состоянии этого делать. Слишком быстро она сдалась. От ударов лицо ее превратилось в кровавое месиво, но Алла продолжала колошматить. Кулаки были все в крови. Женщина застонала и начала плакать, все еще пытаясь закрыть лицо. Наконец, она притихла, опустив руки на пол. Алла, еще пару раз ударила ей по голове и остановилась, свесив обессиленные руки. Они у нее дрожали. Грудь полыхала, вздымаясь к верху, волосы хаотично спадали на лицо и из-под них блестели яростные глаза. В кулаке все еще был крепко сжат нож, Алла им так ни разу и не воспользовалась. Она сползла с женщины и, не поднимаясь, подсунулась к стене. Оперлась об нее спиной и, наконец, облегченно выдохнула, вытянув вперед ноги. И лишь после этого расслабила кулак, в котором был нож.

Виктор шагнул вперед, разводя руками. На лице было недовольство. Алла проследила за его жестом рук.

– Что ты делаешь?! Что это за драка?!

Грудь дочери все еще полыхала, она выдыхала свой гнев и жар, а глаза горели страстным и опасным огнем. Виктор приблизился к постанывающей женщине. Все ее лицо – было сплошной гематомой.

– Она не твой враг, – произнес Виктор уже не так резко, тыкая на женщину пальцем. – Она твоя добыча. Ты не должна видеть в ней своего врага. Это, как на охоте. Выжидаешь, момент и бьешь. Бьешь один раз и без промаху. Без гнева и злости, без эмоций и колебаний. Смело, четко, уверенно свободно и быстро. С ощущением того, словно ты добываешь себе еду, и чувствуешь ее запах, ее вкус на кончике своего языка. Так, как ее хозяин, режет дома свинью. – Медленным шагом Виктор стал обходить недвижимую жертву, которая тихо скулила и лепетала что-то непонятное. Он словно хищник высматривал ее плоть, хладнокровно наблюдая за ее мучениями. – Ее хозяин делает это красиво и быстро. И каждый раз одинаково. Просто всовывает ей в сердце жугало. И все! – Он взял дочь за руку, в которой был нож, и помог подняться. – Сделай это сейчас! – сказал он повелительно.

Алла высвободила руку и, преодолевая нерешительность, опустилась на колено, склонившись перед женщиной. Скулы заиграли на ее лице. Она замахнулась, издав протяжный звук с груди, но нож замер в воздухе. Женщина смотрела на нее одним уцелевшим глазом, в котором читалась мольба.

– Я не могу, – Рука Аллы задрожала. Деревянная рукоятка ножа стала влажной от пота. Она резко поднялась и отступила от женщины.

– Этого я боялся больше всего. У тебя течет материнская кровь. Но у тебя есть моя смелость и мой инстинкт. Тебе нужно его просто открыть. – Виктор взял с руки дочери нож и опустился к женщине. – Спасти и сохранить жизнь – значит, победить и покрыть себя славой. Но, отнимая чужую жизнь, я сохраняю жизнь всей своей семье. – Виктор схватил рукой женщину за голову, прижимая ее к полу, и хладнокровно перерезал ей горло. Алла услышала лишь приглушенный предсмертный хрип женщины. Она отвернулась и не смотрела в этот момент. Не могла. – Вот как надо это делать. Это всего лишь работа, к которой надо привыкнуть. – Он вытер нож о кофту убитой и поднялся. Он посмотрел на дочь. У нее был страдальческий вид. Тело подрагивало.

– Ты привыкнешь к этому, научишься. Так всегда бывает в первый раз.

– Мне страшно, – промямлила Алла. К горлу подступил тошнотный комок.