Татьяна Латукова - Привидение на просеке. Ведьма 0.5

Рина вдруг изменилась в лице и торопливо проговорила:

– Гриш, догони-ка её, отведи домой и не выпускай пока.

Светлый взгляд скрестился с тёмным, за несколько мгновений уголовник и сиделка ухитрились без слов что-то обсудить и о чём-то договориться. Гришка кивнул, и Рина, убегая, быстро махнула ему рукой:

– Не беспокойся. Я справлюсь.

Угор опустел. Петька остался любоваться давно надоевшим пейзажем. В бескрайнем просторе было много голубого и синего, но не было белоснежных кораблей и чаек. Что-то нежное царапало Петьку изнутри, и, едва не разрыдавшись от непонятного ему самому чувства, он бросился прочь.

Трое суток Семён таскал племяша за собой, решив, что мальчишке лучше побыть вдали от соблазна проникновения на объект. От погружения в мир полей и пашен Петька умотался так, что ещё почти сутки спал, игнорируя призывы тётки пообедать или хотя бы поужинать.

Отоспавшись и почувствовав зверский аппетит, Петька направился в кухню, из которой услышал незнакомые голоса в горнице, которую почтительно называли «залой». Большая печка, занимающая центр дома, была снабжена удобной широкой лежанкой, одной стороной выходящей в залу, а другой – в кухню. Недолго думая, Петька тихо забрался на печку, выглянул в щель ситцевой занавески и прислушался.

Дик и Гордей Алексеевич обсуждали убийство в лесу.

– Александра действительно вернулась на родину. И даже более того, она вернулась в родное поместье. Но здесь встретила ту смерть, о которой вряд ли задумывалась, когда сочиняла стихи о жертве во имя отечества.

Дик нетерпеливо переспросил:

– А ты уверен, что это именно Александра?

Гордей Алексеевич пожал плечами:

– Сравнить не с чем. Фамильные могилы уничтожены или забыты. У нас нет материала для генетической экспертизы. Но да, я уверен, что это она.

– Почему?

– Во-первых, потому что мы не где-нибудь, а в Лукогорье. Во-вторых, время исчезновения и примерное время смерти совпадают.

– По нашим оврагам столько трупов припрятано, что на века вперёд хватит в костях ковыряться. И почему это Александра?

– Возраст совпадает. И мы обнаружили два произвольно сросшихся перелома правой руки, а также несколько трещин в рёбрах. Совпадает с данными об издевательствах в пансионе, где воспитывалась Александра.

– Мало ли благородных девиц били друг друга? В пансионах этих дедовщина царила похлеще иной армейской.

– На останках найдено несколько видов текстильных волокон. Крестьянская одежда, не лучшего качества. Согласно реконструкции Андрея, княжна была одета тепло, по-зимнему. Но шубы или пальто нет. И обуви нет. Зато мы нашли массивный золотой крестик на тонкой цепочке. Крестик совпадает. У него есть дефект, описанный младшей Дерлянской – отсутствие одного фигурного элементика.

– Это не доказательство. Крестик мог потеряться. Или его украли.

– Ну, значит, прямой путь тебе в архивы – искать, кто и когда мог украсть крестик княжны Александры.

– Ладно, я верю тебе. А твоя вера будет доказательством.

Ехидно-холодное замечание Дика вызвало не менее ядовитую усмешку Гордея Алексеевича. После паузы последовало продолжение объяснений:

– Нужна пара дополнительных исследований для установления разных деталей, но Петрович и Ванька независимо друг от друга сделали одинаковое предположение. Александра родила незадолго до смерти.

– Родила?!

– Да. Расхождение лонного сочленения. У неё был узкий таз.

В ответном возгласе Дика выплеснулось потрясение:

– Так это роды её убили?

Гордей Алексеевич ответил с бесстрастностью профессионала:

– Смертельным стал удар чем-то тяжёлым в висок.

– Парадоксально. Многие думали, что её убили. Что её исчезновение не могло быть ничем иным, кроме как смертью в каких-то непростых обстоятельствах. Но почему никто не брал в расчёт того, что у молодой женщины могли возникнуть непростые обстоятельства особого свойства?

Пожав плечами, Гордей Алексеевич добавил:

– Я бы не удивился, если бы её застрелили на модной премьере в какой-нибудь европейской столице. Или если бы мне сказали, что её зарезал любовник в роскошном номере заокеанского отеля. Но почему её убили здесь, в глуши, после родов, когда она едва могла встать?