Юрий Пахомов - Трагедия в крепости Сагалло (сборник)

В тростниковой хижине стоит одуряющая духота. Под накомарником дышать совсем нечем. Рядом со мной на ложе единственное оружие – мощный аккумуляторный фонарь. Когда станет совсем невмоготу, можно нажать на кнопку, и голубоватый луч вспорет спрессованную темноту.

В детстве, помню, меня потрясла книга «Янки при дворе короля Артура», где герой вдруг проваливается в Средневековье. Мои ощущения похожи на чувства человека, вдруг оказавшегося в каменном веке.

Общество проделало путь от нейлона до искусственного меха, который трудно отличить от натурального, а здесь люди носят набедренные повязки и накидки, сплетенные из волокон сизаля. Здесь деньги не имеют цены, и популярностью пользуются не доллары, а монетки с дыркой. Во времена изящных зажигалок «Ронсон» огонь добывают трутом…

Нужно отдать должное Амабаге, он превосходный режиссер – сцена у Дерева духов поставлена профессионально. Пустая коробка из-под фансидара сыграла роль тотема. Неплохой ход. Мне стало жаль гачига. Их бог демократично живет в дупле, ему не нужен Руанский собор. И вековые предрассудки гачига выглядят, думается, естественней, чем суеверие интеллектуалов.

У меня в Москве есть знакомый физик, кандидат наук, который серьезно занимается спиритизмом. Да что там спирит-любитель! В Англии функционирует официальное общество спиритов. А знахарство, черная магия и прочая галиматья? Волны интереса к оккультным наукам периодически захлестывают человечество. Расщепили ядро, заглянули в ген, а к бабкам-ворожеям и всякого рода знахарям и по сей день паломничество. Отчасти это объясняется извечной верой человека в сказку. Но согласитесь, одно дело – знахарь-туземец, другое – кудесник, который лечил все болезни настоем из требухи. Причем никаких ритуалов, все, как в винном магазине: платишь деньги, получаешь бутылку зелья.

В первобытном знахарстве, по крайней мере, есть нечто поэтическое. Однажды в небольшой деревушке на берегу Красного моря я наблюдал, как священнодействует знахарь-бедуин. Меня, неверного, укрыли за занавеской в палатке знахаря, чтобы я в щелку мог ознакомиться с его методами работы. Да-а, если бы у нашего задерганного поликлинического врача была хоть треть времени, которое знахарь тратит на прием больного!

И это не прием, а действо. В нем и пение сур из Корана, и письменное обращение к Аллаху. Причем записка с просьбой закладывается в раковину моллюска, а раковину кладут на тлеющие угли. Чтобы слова прошения точно попали по адресу, больной должен вдыхать дым и читать молитвы, после чего знахарь несколько раз ударяет страдальца по голове куриным яйцом, воплями изгоняя злой дух. Появись такой целитель в Москве, где-нибудь на Якиманке, к нему бы записывались на прием за год вперед…

Перед глазами вновь замелькали картины на сегодняшнем шоу. Шоу для меня и Амабаги, но люди, дергающиеся в конвульсиях под Деревом духов, верили и в бога Бакама, и в мое божественное предназначение. Верили искренне и готовы были умереть за веру.

Среди писка и шелеста джунглей возник вдруг чужеродный звук. Я с удивлением прислушался. Так и есть, пианист на другом континенте исполнял мелодию Джорджа Гершвина. Ясно. Великий колдун Амабага включил транзистор. Батарейки, что я привез, пригодились.

Утром меня разбудил крик Юсуфа.

– Бвана, проснитесь! Бвана!

Влажная темнота хижины насквозь прошита упругим пучком света – луч падает из круглого отверстия. Любопытно, как я вчера пролез в эту дырку?

– Заходи, Юсуф.

Я с трудом выпутался из накомарника, он отяжелел, набряк от влаги.

– Как дела, Юсуф?

– Все очень хорошо, бвана. Надеюсь, вы хорошо спали?

– Отлично.

– Я принес вам воды умыться. Через несколько минут будет подан завтрак. Я не знаю, нужна ли горячая вода для бритья? – Он с восторгом смотрит на мои усы.

– Юсуф, ты хочешь, чтобы я их сбрил? – Я намотал на палец колечко жестких волос.

– О нет, бвана. – Юсуф говорил с таким испугом, словно я собрался сам себе удалить ногу.

Когда бог Бакама создавал воду, он знал, что делал. Даже отдающая болотной гнилью вода – источник бодрости.

В тропиках неплохо знать, кто вас посещает ночью. С фонарем обследую хижину. По противомоскитному пологу прогуливаются комарики. Не нужно быть большим специалистом по медицинской энтомологии, чтобы понять, что они относятся к роду мансония: характерные усики, пятна на крыльях. В ярком свете фонаря они дружелюбно демонстрировали свои отличительные знаки. Комарики эти переносят геморрагическую лихорадку. Факт немаловажный.