Кассия Сенина - Траектория полета совы

Афинаида не могла удержаться от смеха.

– Я вижу, вы повеселели, – сказал Киннам. – Это радует! Надеюсь, на сей раз вы придете в себя без коньяка, а в ближайшем будущем я постараюсь исправить досадный пропуск в наборе вашего оружия для духовной брани. Итак, не забудьте: статью надо отослать до вечера воскресенья по тому адресу, который я давал вам на прошлой неделе. Предварительный вариант я видел и думаю, что вы его не испортили, а усовершенствовали, так что смело доделывайте и отправляйте! Ну, а сегодня – спать-отдыхать, договорились?

– Да… Спасибо!

– Спокойной ночи, Афинаида.

– Спокойной ночи… – Она медленно опустила руку с телефоном и прошептала: – Вы – мой коньяк!.. Но что же я буду делать после защиты, когда всё это закончится?

В субботу вечером Афинаида поехала в церковь на исповедь. После ареста Лежнева она ходила по разным храмам и в конце концов остановила выбор на церкви Богоматери-Путеводительницы, где старенький священник сказал ей на исповеди, чтобы она не вдавалась в излишние подробности. Священника звали отец Елисей, и она всегда исповедовалась у него. Афинаида нарочно пришла значительно раньше обычного времени начала исповеди, стремясь оказаться в исповедальне первой, и ей это удалось.

– Вчера со мной случилась… неприятная история, – рассказывала она, волнуясь. – Один знакомый пригласил меня в кофейню и там… стал приставать… Я его оттолкнула, ударила даже, а он… сказал… Мол, я потому им брезгую, что… что мой научный руководитель уже со мной… – Она умолкла, не в силах выговорить слово.

Отец Елисей мягко кивнул:

– Понятно.

Афинаида судорожно сглотнула и продолжала:

– Он сказал, что одна женщина, которая работает с моим руководителем… рассказала ему, как мы с ним… однажды долго просидели вдвоем в кабинете… Это правда так было, мы проговорили с ним долго о разном, о науке, о жизни… Получилось долго, а они… эта женщина и еще другие люди ждали, пока я выйду… И вот, получается, они такое подумали?! Я была потрясена и… ужасно испугалась, что, может, этот слух распространился… И еще этот мой знакомый – он подумал, получается, что я такая… что со мной можно… в любой момент… – Ее голос задрожал. – А я ведь ничего такого не делала… Не вела себя вызывающе, ничего… Почему это так?!

– Не волнуйтесь! Если вы ничего не делали такого, чтобы о вас можно было подумать как о девице легкого поведения, то вы ни в чем не виноваты. Преподобная Сарра сказала: «Если б я старалась угождать людям, мне пришлось бы каяться у них в дверях». Разумеется, вы могли долго проговорить с вашим руководителем, в этом нет ничего зазорного. А что об этом подумали люди… Что же делать, думать никому не запретишь. – Священник улыбнулся. – Но ведь вы знаете о том, что они якобы такое подумали, только со слов вашего знакомого, а он злился, что вы его оттолкнули, мог и присочинить… Как бы там ни было, не смущайтесь! Люди болтают разное, а мы должны смотреть не на людей, а на Бога. Если совесть вас не упрекает, то вам не о чем беспокоиться, что бы там ни думали люди. Идите с Богом!

«Да, всё это так, – думала Афинаида на пути домой, глядя в окно автобуса. – Есть только одно „но“. Я ведь мечтаю о нем… и об этом тоже… Лежнев бы сказал, что случай с Алексом – наказание за греховные помыслы… Или предупреждение, вразумление… А я вразумлюсь? Нет! – Она вздохнула. – Но об этом ни с кем невозможно поговорить… И с отцом Елисеем тоже!»

В воскресенье, вернувшись домой с литургии, она позавтракала и уселась за книги, но тут мобильник подал голос: на экране высветилось имя Алекса.

– Господи, что ему еще надо?! – прошептала Афинаида. Она нажала на «отказ», но Алекс сразу позвонил снова: похоже, он все-таки решил ее достать. «Как же не хочется сразу после причастия ругаться, но, видимо, придется!» – подумала она и приняла звонок: – Да, что тебе нужно, Алекс?

– Ида, послушай, – в его голосе слышались непривычные просительно-извиняющиеся нотки, – выслушай меня! Я… во-первых, я прошу прощения, я вел себя грубо… Но ты мне отплатила хорошо! Знаешь, какой фингал у меня теперь под глазом? Сижу, вот, думаю: грим что ли купить, а то неудобно на работу ходить в таком виде… Ну, слушай, ты прости меня, ладно? Я со зла наговорил тебе про Киннама. На самом деле Кира мне ничего такого не сказала, только – что ты долго у него просидела… Ну, еще добавила: «Я бы даже подумала, что она его заинтересовала, если б она не была такой страшилой!» Ну, извини, это я ее слова передаю… Ты ведь тогда еще была не такая, как сейчас! Теперь-то ты хоть куда! Не сердись, Ида!