Сергей Александров - Проходимцы

Ход невесёлых мыслей прервал тихий перезвон колокольчика над входной дверью.

– Иду, иду. Сейчас, открою…

Мужчина, найдя ногами старые тапочки со стоптанными задниками, пошаркал в маленькую прихожую. Потянув за позеленевшую от времени фигурную дверную ручку, он отворил дверь…

И замер. За открытой – родной деревянной – дверью стояла ещё одна: отливающая стальным мутным блеском, без каких-либо замочных скважин, с ручкой, похожей на небольшую человеческую ладонь.

Пожав плечами, хозяин дома взялся за ручку этой, невесть откуда появившейся, чужой двери – и отворил и её тоже.

На улице шел ледяной дождь вперемешку со снегом. Большущий незнакомый, серый с чёрной макушкой, кот с тёмными раскосыми глазами, невозмутимо сидевший на крыльце под дождём – когда-то, наверное, пушистый и важный, а теперь казавшийся жалким в своей мокрой взъерошенной шубе – недовольно муркнув, по-хозяйски, неспеша, прошел в открытые двери, и сел на половичёк в прихожей.

– Что, не могли, как все люди нормальные, заявиться, да? Опять цирк устраиваете. И не надоело? – непонятно кому выговорил мужчина и стал закрывать родную деревянную дверь.

Стальная дверь непостижимым образом вдруг стала деформироваться, одновременно вползая в пока ещё приоткрытую дверь дома. За ней порывом возникшего вдруг ниоткуда ветра в прихожую плеснуло холодной водой. Когда же хозяин, наконец-то справившись с дверной задвижкой, обернулся, то увидел перед собою трех невысоких мужчин. У одного с мокрой куртки-пуховика исчезали остатки кошачьей шерсти, другой чёрной вязаной шапочкой в руке разминал лицо, постепенно приобретавшее слегка красноватый – вместо серо-стального – оттенок, а третий… Третий старался незаметно подтереть половичком приличную лужу у себя под ногами – и лужа эта, как ни странно, стремительно уменьшалась в размерах, пока совсем не исчезла, оставив после себя совершенно сухой пол и такой же сухой, хоть и скомканный, домотканый половик…

Отодвинув рукою странных гостей, мужчина прошел обратно в гостиную. И, только после того, как сел за старый круглый стол, застеленный ажурной скатёркой, предварительно выставив на него взятый из буфета графин и четыре маленькие рюмочки дымчатого зеленовато-синего стекла, он повернул лицо к скромно топтавшимся в прихожей поздним гостям:

– Чё ждёте-то? Заходите уж…

За неделю до этого.

В одиночестве отпраздновал «День артиллерии». Помянул батю. Поставил диск с тщательно отобранными старыми военными песнями…

Включил телевизор. Передавали вечерние новости. Всё как обычно – идиоты в Госдуме, уставший Лавров, безуспешно пытающийся доказать очевидное своему упёртому американскому визави, очередное заседание Совбеза ООН, кадры корреспондентов из Алеппо, потом – снова кадры из Сирии, потом…

Потом экран телевизора почему-то стал вдруг совершенно голубым, как на старых компьютерных мониторах, а лица – практически чёрными, будто бы их поменяли на негативное изображение. Несколько раз мигнула включенная лампочка в бра над тахтою. Картинка в телевизоре «поплыла» – и сменилась на чьё-то одно, во весь экран, лицо. В динамиках затрещало. Потом стихло, и неестественное чёрно-белое лицо в телевизоре вдруг зашлёпало губами. Раздался Юркин голос, по-прежнему – молодой и звонкий, как и тридцать лет назад.

– Я ухожу. Месяц назад была несанкционированно открыта новая Дверь. Теперь временным сквозняком выдувает все установочные аномалии. Все, что мог – сделал. Блокаду поставил. Но – неустойчиво всё – сам понимаешь… Наши о тебе до сих пор не догадываются – так что не бзди. Потому и прошу тебя – передай тем, кто придёт, эти цифры…

И чёрные, в пол-экрана губы, продиктовали шесть пар чисел.

– Попытайтесь полностью закрыть эту Дверь. Прощай. Может, ещё и свидимся. Там… Меня и Раиса – помяни…

Лампочка в бра снова мигнула. Изображение в телевизоре сразу моментально обрело привычные краски и глубину. Возникший голос журналиста в каске и бронике что-то говорил на камеру о неожиданном непонятном взрыве, произошедшем в плотной застройке домов в тылу террористов буквально несколько минут назад… С беспилотника продемонстрировали столб пыли и дыма, поднимающегося над одним из кварталов города…

Я выключил телевизор.

Достал из холодильника литровую банку морса, налил в стакан. Пошарил на средней буфетной полке – за стопкой фарфоровых тарелочек лежал маленький полиэтиленовый пакетик с крошечными, в разноцветных фантиках, мятными конфетками-леденцами.