Галина Тимошенко - Коллекция недоразумений. Принцип матрёшки

– Еще какие, – безмятежно ответил Андрей, поворачиваясь на бок и нахально ухмыляясь.

Макс поднял брови в знак презрения к дурному воспитанию анестезиологов и неспешно направился в коридор.

– Слушай, вот что с ним не так? Вроде нормальный мужик, опять же с какой-то своей интересной заморочкой… Почему его все терпеть не могут?

Егор пожал плечами и снова уставился в окно, но Андрей не унимался:

– А что это за книга, с которой ты к нему пристал? Или просто замаскировался?

– Да так, – неопределенно сказал Егор. – У отца первый том нашел, а второго нет.

– Да ты что?! У Николая Сергеевича?! Детектив? Да он же отродясь их в руки не брал! Даже я – и то раз пять слышал все, что он имел сказать по поводу современной литературы вообще и детективов в частности. Откуда у него?..

– Вот я и пытаюсь понять, – Егор надеялся, что Андрей, знавший его очень неплохо, распознает в его голосе интонацию «Давай на этом остановимся». Андрей бросил на Егора быстрый внимательный взгляд и сменил тему:

– Так как насчет места заведующего? Или ты против?

– Да я вообще-то не против. Только специально для этого ничего делать не буду. Назначат – хорошо, не назначат – геморроя меньше.

В коридоре зашумели и забегали: видимо, пришел заведующий, и настала пора всем вспомнить о своих профессиональных обязанностях. Пока будет обход, Андрей загрузит больного: они любили работать вместе, и сегодня им предстояла резекция желудка у сорокалетнего здоровенного мужика с мускулатурой Тарзана – операция не самая простая и не самая быстрая. Не повезло мужику: в сорок лет – неоперабельная язва. Потом всю оставшуюся жизнь есть каждые два часа – причем редкостную гадость. Егор сам не переносил паровую пищу и страстно сочувствовал тем, для кого такая еда была единственно пригодной для выживания.

День пронесся, как трамвай по обледеневшим рельсам – без пауз, особых неожиданностей и возможности задуматься. Оказавшись снова в ординаторской только после трех часов дня, Егор подосадовал, что нельзя работать часов по двадцать в сутки: может, все как-нибудь само бы и рассосалось. Да уж, завотделением можно понять: медицина катастроф – это вещь. Особо не раздумаешься, поскольку не хватит ни сил, ни времени.

А у них в абдоминальном отделении ничего рассасываться не собиралось: в кармане зеленой хирургической робы Егора осторожно похрустывал листок с омерзительной схемой. Егор какое-то время покачался на носках у окна, потом глянул в список телефонов института, висевший на одной кнопке на дверце шкафа, нашел там телефон знакомого рентгенолога, еще немного помедлил и набрал номер:

– Костя? Привет. Егор Силаков из хирургии. Ты занят? Можно к тебе на пару минут заскочить? Да так, мелочь. Вопрос один имеется. Отлично, бегу.

Он спустился на два этажа и нашел рентгенолога Костю Васильева сидящим в своем полутемном кабинете и яростно строчащим заключения. На негатоскопе светился очередной снимок, на который Костя даже не пытался поглядывать. Да, собственно говоря, смотреть было и незачем: с одного взгляда ясно: оригинал – не жилец. Запущенная эмфизема. Несколько месяцев, и то не факт.

– Сейчас, погоди секундочку, – пробормотал Костя, дописывая последнюю строчку. Потом размашисто расписался, отпихнул от себя смертельный диагноз и крутнулся на табуретке в сторону Егора.

– Давай, говори, чего пришел. Ты обещал не больше пары минут, помнишь? У меня еще вон… Сам видишь. А я домой хочу.

– Да у меня тут такое дело… странное. Ты вон у нас за свинцовым экраном работаешь, должен про всякие излучения знать… Так вот мне интересно: есть такие излучения, которые могут каким-то запланированным образом воздействовать на человеческий мозг?

– У-у, и ты туда же, Брут…

– Куда именно? – не понял Егор.

– Так с этим уж сколько лет все носятся! Только это, скорее всего, туфта полная. Может, конечно, и не туфта, только в этом случае никто все равно никогда ничего не узнает, пока чьи-нибудь спецслужбы его не используют. Впрочем, как раз тогда точно никто ничего не узнает.

– Да погоди ты со спецслужбами… – поморщился, как от зубной боли, Егор. – Я не про то. Меня с чисто медицинского боку это интересует.

– Иди ты?! И с какого же это медицинского боку излучения, воздействующие на мозг, используются в абдоминальной эндохирургии? – полюбопытствовал Костя, заправляя в негатоскоп новый снимок.

– Ну… как замена наркозу, скажем…

– И чем тебе наркоз не угодил? Если побочными эффектами, то это еще большой вопрос, насколько лучше побочные эффекты у таких излучений. А если ценой – то это вообще смешно. Если такое в принципе делается, то аппаратура, боюсь, стоит столько, что наркоз – это просто семечки. Так что не хочу тебя расстраивать, но я в любом случае не по этой части. Если тебе так уж приспичило, лучше в интернете поищи. Правда, как ты там умудришься отличить бред от чего-то толкового… Все, привет семье, я отключился, – и Костя уставился на новый снимок, который явно был куда оптимистичнее предыдущего.