Ирина Мельникова - Каникулы в Лондоне

Где-то неподалёку завывала собака. Изредка по асфальту шумели шины. Телевизор, обычно служивший мне фоном, в этот раз не спасал.

Я сидела одна в чужой квартире, в чужой стране, и рядом не было ни одного человека, который мог бы ко мне прийти.

Проворочавшись с боку на бок десять минут, я включила ночник и зашла в Интернет с телефона. Побродив по сайтам, зашла в посвященную Ларри группу. Там уже было достаточно наших фото, в том числе с только прошедшей красной дорожки.

Выглядела я, на собственный весьма придирчивый взгляд, неплохо. Но вот комментарии… Они снова убили всю веру в себя. И я в сотый раз поклялась никогда больше их не читать, заранее зная, что нарушу обещание и в сто первый. Было несколько и приятных – вероятно, от тех поклонниц, которые ценят музыку Ларри, а не его самого как заветного принца из сказки. Но в основном… зависть, ревность, ущемлённое чувство гордости. Особенно задел меня ответ на вопрос предыдущего комментатора:

« И что он в ней нашел? »

« У красивых парней всегда „особые“ девушки ».

Это же надо – оскорбить с такой изощрённостью!

И, словно этого мало, телефон в моих руках завибрировал, и на экране высветился незнакомый, но местный номер. Сердце предчувствовало неладное, но палец уже уткнулся в кнопку «ответить».

– Алло.

– Это Энн? – без предисловий выдали на том конце провода.

Худшие опасения подтвердились.

Это уже не первый звонок, и не первый мой номер. Не знаю, как они вычисляют. В ФСБ им не было бы цены.

И плевать им, что на часах уже полночь и для звонков время не самое лучшее. Кажется, доставить мне дискомфорт стало их целью жизни.

– Да, а вы кто? – осторожно спросила я.

– Я – подруга Ларри.

– Что-что?

Это что-то новенькое. Так и представляю себе эту шестнадцатилетнюю школьницу с крашенными прядями, которая сидит сейчас на кровати, поджав под себя ноги, напротив на стене – плакат Ларри Таннера, и, что самое страшное, она сама почти в это верит.

– Я – подруга Ларри. Знаешь, куда он поехал после премьеры? Он не любит тебя! Мы были вместе. И будем.

Похоже, насчёт возраста я всё-таки промахнулась. Не больше тринадцати.

Девушка явно ждала истерики, ревности, визга, расспросов или угроз. Но, обламывая все её коварные планы, я равнодушно сказала:

– Да? Ну поздравляю, – после чего повесила трубку и, поставив телефон на полную беззвучку и убрав подальше, погасила свет, повернулась к стене и неожиданно быстро уснула.

Удивительно, но этой ночью я спала абсолютно спокойно, и даже бегущие за мной толпы разъярённых фанаток и хмурое лицо Ларри не снились. Иммунитет, что ли, стал вырабатываться?

Утром меня ждала эсэмэска: « Доброе утро! Признавайся, какой из тебя декоратор ёлок? »

И пока я задумчиво пялилась на сообщение, пытаясь понять его смысл, мне позвонил Пол и сообщил, что сегодня нас снова ждёт фотосессия. И не одна. Рождественская (хотя католическое Рождество только через полгода!) – как будто бы в нашем доме. Хм… Может, журналисты думают, что к этому времени мы соберёмся жениться, а тут они – бац! – первые с горяченьким материалом. Интересно, обрадовалась бы мама, узнав, что я «живу» в Лондоне с парнем?

Вторая фотосессия была назначена на последобеденное время в гольф-клубе. И так как я никогда в жизни в гольф не играла и имела весьма слабое представление о том, как это делается, решено было выстроить концепцию так, будто Ларри обучает меня этому.

Так как времени на то, чтобы добраться в неизвестное мне место съёмки было мало, пришлось вызвать такси.

Домик оказался весьма привлекательным, в исконно английском стиле, с небольшим садиком, почтовым ящиком, доверху забитым корреспонденцией, в два этажа, с балконом.

Войдя внутрь и гадая, действительно ли здесь живёт Ларри, я обнаружила прямо в холле большую разномастную команду мастеров своего дела, среди которых затесались Ларри и Пол.

Ларри на удивление не был угрюм. Увидев меня, улыбнулся и помахал рукой. И только сделав ещё пару шагов вглубь дома, я поняла, что причина не в его хорошем расположении духа, а потому что фотографы уже здесь.

Парень сделал пару шагов навстречу, приобнял меня за талию и чмокнул в щёку.

– Это твой настоящий дом? – спросила я шёпотом.

Девушке, вообще-то, полагается это знать.

Ответить Ларри не успел. К нам подскочила невысокая девушка с высоко поднятыми и уложенными в замысловатую причёску волосами, с мишурой в одной руке и стаканом воды – в другой. Поприветствовав меня улыбкой, она затараторила на бодром английском, так что я едва могла разделять слова и вникать в их смысл: