Максим Бодягин - Привратник

Сперо вспомнил, с каким трудом мать отпустила его с другими ребятами ловить нанди, вспомнил, как обернулся, чтобы послать ей на прощание воздушный поцелуй и увидел её посеревшее лицо. Юнхелине будто бы навсегда прощалась с ним в тот момент, хотя на весеннюю ловлю нанди обычно идут ребята всех кланов и никто ещё пока от этого не умер. Ну, да, падения, растяжения и ушибы – это нормальное дело, но никто ещё не умер. Тогда Сперо сказал: мам, ну, пожалуйста. Я скоро стану слишком тяжёл, чтобы ездить на нанди, отпусти меня хотя бы один раз, пожалуйста! Сантиф, вон, с шести лет ловил нанди. А я? Юнхелине нахмурилась: я отпускала Сантифа на ловлю только по одной причине – надеялась, что он сломит себе там башку. Причём, как можно раньше. А ты – мой любименький. Если с тобой что-то случится, я не переживу.

Сперо вздохнул и, почувствовав тяжёлую, но ласковую ладонь матери на затылке, отправил последний кусок круглицы в рот. Вот, видишь, мой хороший, умильно пропела Юнхелине, ты самый разумный из моих дураков. Сперо знал, что она была права. Люди на Привратнике шептались, что она заплатила солидную сумму какому-то то ли музыканту, то ли актору из мистериума, чтобы зачать от него ребёнка. Надеялась, что будет дочка, но на свет появился Сперо – нежный и мечатательный, кареглазый и белокожий мальчик. Разумеется, каждый, кто открыто решался обсудить слухи о происхождении Сперо, сильно рисковал. Сантиф вступался за честь матери моментально. Он привык делать это с малых лет. Сам Сантиф, прозванный Чумой, родился от изнасилования и люди помнили, что когда заезжий купец назвал Юнхелине за глаза шлюхой, Сантиф дождался, когда тот допьёт свою дурильню, встал и вышел за ним в ночь, сунув за голенище нож, и больше того купца никто не видел. Хотя Сантифу тогда еле-еле стукнуло десять.

Раздался стук, в стекло прилетел камушек. Сперо вскочил посмотреть, кто снаружи, но мать осадила его, ухватив за плечо. Ты – мой сын, когда-нибудь тебя, молю о том богов, изберут каном великой семьи резчиков, а ты ведёшь себя, как птенец нанди, строго сказала Юнхелине. Посиди минутку, сейчас он утомится бросать в окно камни и вспомнит, что у нас есть дверь. Уверена, это твой придурковатый Фарес, больше никто себя так не ведёт. Сперо, седлай нанди, раздался с улицы голос Фареса, подтвердивший прозорливость Юнхелине. Сиди, сказала она, по-прежнему сжимая плечо сына. Если отец не научил его манерам, придётся нам с тобой исправлять эту ошибку.

Двери распахнулись и на пороге появился раскрасневшийся и запыхавшийся Фарес. Его кудри взмокли от пота и прилипли к невысокому лбу. Этому здоровенному увальню уже давно стукнуло девятнадцать, а он всё ещё бегал с мальчишками. Юнхелине умехнулась: Фарес, тебя не учили стучать в дверь? Парень сразу поднял руки, защищая лицо и пугливо сказал: тётя Юне, мы же родственники. Что-то я не помню, чтобы родственная связь избавляла кого-то их моих сыновей от побоев и от уроков хороших манер, нарочито грозно сказала Юнхелине. А ты мне даже не сын, хотя и такой же идиот, как они. Фарес медленно опустил руки, увидел, что Юнхелине не собирается пускать в ход кулаки, а наоборот, даже улыбается, и сразу заулыбался в ответ. Его считали дебильноватым, но он был добрым парнем. Фарес вежливо постучал в дверной косяк и изобразил поклон. Вот так, удовлетворённо кивнула Юнхелине. Теперь говори, зачем пришёл.

Сперо, седлай нанди, кажется, я видел драккарию недалеко от второго торгового пирса, крикнул Фарес. Потом он бросил взгляд на лицо Юнхелине и быстро спохватился: тётя Юне, можно Сперо пойдёт со мной? Можно? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Сперо тоже умоляюще посмотрел на мать. Та покачала головой и сказала: ты ведь уже слишком большой, чтобы ездить на нанди, Фарес. Или ты впряжёшь её в повозку, как это делают старики? Не, тётя Юне, ещё шире заулыбался Фарес. Хедре и Плут разрешили мне брать их виу-воу, если ненадолго. Иди сюда, дурачок, улыбнулась Юнхелине и раскрыла объятия. Фарес с удовольствием бросился к ней вместе со Сперо. Она поцеловала обоих в лоб и вышла.

Сперо вывел нанди из стойла, ласково взъерошив ей жемчужные перья на шее. Нанди закурлыкала и благодарно потёрлась о его шею своей. У неё клюв кривой, сказал Фарес, придирчиво разглядывавший птицу друга. Пфе, усмехнулся Сперо. Зато знаешь какая у неё скорость? Он огладил спину нанди, снял с привязи широкий кожаный ремень с узорчатой петлёй и шапочку с кожаными шорами. Маме только не говори, но я позавчера гонял с арахнидами, она их делает, как стоящих, я тебе реально говорю. Да ладно, недоверчиво ответил Фарес. Выглядит-то она неважнецки, честно говоря. Какая разница, как она выглядит? Главное – бегает как сумасшедшая. Знаешь, как я её назвал? Умница. Кто моя умница? Кто моя хорошая?