Владислав Мирошниченко - Сборник рассказов

Витя

Ужас, от увиденного, заставил громко закричать. В голове все помутилось, а перед глазами замелькали яркие цвета. Пришел в себя я только в кабинете врача.

– Как себя чувствуешь? – участливо поинтересовался доктор.

– Нормально, – попытался спокойно ответить я. Меня все еще потряхивало после увиденного. Усевшись поудобнее, попробовал успокоиться.

– Давай проведем парочку тестов и пойдем к твоим родителям, а то они поседеют от ожидания, – улыбнулся врач, но было в его улыбке что-то фальшивое. Решив ничего не отвечать, я лишь кивнул. Дальше началась какая-то ерунда. Сначала меня засыпали вопросами, а затем вообще принялись показывать разные картинки. Спустя минут двадцать, если судить по настенным часам, врач вышел в коридор. Одиночество поначалу обрадовало, но какое-то внутреннее беспокойство заставило напрячься.

Родители зашли в кабинет бледные и с какой-то обреченностью в глазах. Желая знать, что случилось я, сосредоточился и взял маму за руку.

Катерина Федоровна

В голове не укладывалось, как такое могло произойти с Витей. Он слегка замкнут, но это было всегда. Ожидание медленно сводило с ума. Наконец открылась дверь, и из кабинета вышел врач. Мы с Андреем тут же вскочили на ноги.

– Как он? – в один голос спросили мы.

– Знаете, в моей практике такое впервые, – неуверенно заговорил доктор.

– В голове вашего сына уживаются сразу несколько личностей, но вот тут и начинаются странности. Обычно, у таких людей бодрствует только одна личность. У Вити они все существуют одновременно, поэтому он не может сосредоточиться и однозначно вспомнить произошедшее.

Ноги подкосились. Благо муж успел вовремя меня подхватить.

– Что же нам делать? – прошептала я, даже не надеясь на ответ.

– Я бы посоветовал положить мальчика в психиатрическую клинику, пока он не навредил кому-то или себе.

Витя

Вынырнув из воспоминания, я некоторое время переваривал увиденное. Врач, что-то писал за столом, а родители стояли возле меня в полной растерянности.

– Я согласен на вариант с клиникой, если так нужно, – наконец сказал я. На меня тут же уставились три пары удивленных глаз.

– Как ты узнал? – пришел в себя первым доктор.

– Подслушал, – пожал плечами я. Ложь удалась легко, а их удивление не позволило усомниться в моей искренности.

– Ты точно уверен? – спросил отец.

– Так будет лучше для всех, – переборов себя, ответил я. После такого заявления у врача натурально отпала челюсть.

Спустя всего пару дней я переселился из своей уютной комнаты в нечто отдаленно напоминающее больничную палату. Меня сразу же заинтересовал один вопрос. Во всех комнатах данного заведения стены мягкие или просто мне так повезло? К счастью, книги, карандаш и бумага, в качестве исключения и по распоряжению главврача, выдавались мне в неограниченном объеме. Рисовать я, конечно, не умел, но периодически писал стихи и просто заметки. Ежедневные посещения врачей не давали никаких результатов. Открывать правду я не желал, но и прикинуться нормальным так и не сумел.

Прошел год или чуть больше. Встречи с врачами становились все короче, родители, правда, навещали меня каждые выходные. Они старались улыбаться, но было видно, как они быстро постарели. Мне же ужасно не хватало свободы, а главное новых воспоминаний. Книги перестали интересовать. Что бы хоть как-то заполнить пустоту принялся писать историю своей жизни. Оказалось, что это не так-то и просто. Особенно когда принимаемые каждый день лекарства туманят разум и мешают связно думать. Незаметно пролетел еще один год. Самочувствие становилось все хуже и хуже.

Смотря на себя в зеркало, я видел совершенно незнакомого человека. Лицо вытянулось и стало очень бледным, даже с синеватым оттенком. Волосы и раньше были светлыми, но за это время они побледнели или скорее посерели.

Все произошедшее со мной ложилось на листы неровными строчками. Зачастую мне не удавалось передать весь спектр ощущений, тогда лист отправлялся в урну, а я принимался писать все сначала. Вот, наконец, история была дописана, хотя нет. Ведь самый конец написать я так и не смог. Мой последний лист жизни, так и остался, дописан лишь до половины. Затем наступило время отбоя. Ложась в постель, я прекрасно знал, что конец истории допишут за меня.

Константин (дежурный врач)

Утро началось отнюдь не так спокойно, как хотелось бы. Земцов Виктор Андреевич, умер во сне. Хотя с его диагнозом это и было вполне ожидаемо, но все равно в голове не укладывалось, как может физически здоровый парень умереть от кровоизлияния в мозг. Всего двадцать лет жизни и такой конец. Тело забрали, вконец, убитые родители. Жалко их, но ничего исправить нельзя. От вещей родители отказались, поэтому я сидел и разбирал бумаги парня. Было много черновиков, которые представляли, из себя несвязную писанину. Некоторые записи лежали в бумажной папке, которая теперь стала всем, что осталось от человека. Перевернув ее, я невольно усмехнулся. Надпись гласила: « Записки одного сумасшедшего ». Взяв ручку, старательно обвел надпись. Надо же, как человек смог не потерять присутствие духа, даже в самой безвыходной ситуации.