Веста Сур - Милосердный демон

Тури знает, что такое свобода. Тури ныряет в глубину, туда, где много водорослей и ракушек – много еды. Солёная вода щиплет глаза, но Тури ныряет раз за разом и приносит много еды. Люди племени сыты и довольны. Это и есть свобода.

Тури делает так, как учит Монью. Опускается на семь-восемь локтей. Ниже запрещено. Тури видел кости тех, кто нарушил запрет. Пищу надо собирать быстро, нельзя отвлекаться. В глубине полно зубастых рыб и демонов. От тех, кто медлит, не остаётся даже костей.

Монью мудрый. Он говорит о великом законе: сколько люди взяли у моря, столько же нужно отдать. Давным-давно, когда Тури звался Тука и еле дотягивался до нижних веток масличного дерева, закон перестали соблюдать. Ничего морю не отдавали, только брали. Тогда из бездны поднялось чудовище и проглотило рыбаков. С ними была мать Тури. Потом все боялись подходить к морю. Но Монью сказал: «Возьмите свои украшения и бросьте в воду». Все сделали так, и чудовище уплыло.

Монью мудрый. Он слышит голоса духов.

* * *

Благодарение богам, улов получился обильным. Сквозь щели корзины поблескивала серебряная чешуя, сбоку вялой ботвой свешивались щупальца осьминога. Бодрый мотивчик, насвистываемый Тури, ловко вплетался в трели птиц и шорох лагуны за спиной. Жаркое солнце безжалостно пекло коротко стриженую макушку, сверкало в капельках пота на дочерна загорелой коже, заглядывало в узкие прорези глаз.

На подходе к деревне удачливого рыбака встречал бритоголовый старейшина.

– Запах моря…запах жизни, – провозгласил Монью и тотчас добавил:

– Торопись, скоро начнётся.

Юноша кивнул и с довольной улыбкой затрусил вперёд по тропинке.

На ходу Тури подскакивал от восторга и нетерпения: ему впервые предстояло увидеть Священную Свадьбу. Обряд проводили редко, только при крайней нужде. Монью рассказывал, что он всего однажды наблюдал такой ритуал: в год Красной игуаны, задолго до рождения Тури, когда пробудилась Огненная гора.

Сейчас поводом послужило нашествие людей-из-за-моря. Они скрытно подплывали к острову со скалистой стороны на громадных лодках величиной с дом, пересаживались в лодки поменьше и на них проникали в лагуну. Несчастные, отправившиеся в эту пору на промысел, попадали в плен. Деревня постепенно пустела. Мольбы и подношения богам оставались втуне. И жрец решил, что наступило время прибегнуть к последнему средству. Отдать в жёны Дарующему, богу солнца, лучшую девушку деревни. Наиболее выносливую и годную к замужеству. Пусть она умолит небесного супруга избыть напасть.

У капища в благоговении склонили головы и немощные старики, выползавшие из глинобитных лачужек лишь по особым, исключительным случаям, и дородные матери с непривычно тихими ребятишками, и жилистые, остроглазые девушки, и смуглолицые парни, и самые уважаемые обитатели деревни: мужчины – добытчики, охотники и рыболовы. Тури протиснулся поближе к последним.

При появлении жреца со связками тлеющих сандаловых прутьев в руках толпа зашелестела. Ретивый западный ветер тут же разнёс по округе мягкий сладковато-терпкий аромат. Благовония заняли свои места на деревянных подставках перед каменным истуканом, что послужило знаком начала молитвы. Жрец затянул пресное, как маисовая каша, песнопение, толпа послушно повторяла за ним. Под завывания соплеменников на капище вышла Айя, невеста Дарующего. Тури давно восхищали крепкие ноги и зычный голос девушки. Он частенько грезил о том, как было бы хорошо взять её в жёны, когда наступит пора. Однако ни ревность, ни сожаление его не мучили. Юный ныряльщик понимал: глупо соперничать с божеством.

Продолжая петь, жрец протянул Айе приземистую широкую вазу с грубо выцарапанным орнаментом. Внутри покоилась крупная морская улитка. Тури не раз находил таких на дне. Несмотря на красоту раковин, юноша старался держаться от них подальше. Монью предупреждал: это сильно ядовитые твари.

Девушка опустила пальцы в вазу. Чувствительный укол, и несколько мгновений спустя непреодолимое головокружение. Жёлтые лица соплеменников расплющились и растеклись в стороны, точно жидкое тесто для лепёшек.

По жесту жреца двое высокорослых парней уложили невесту Дарующего в плетёные носилки. Жерди носилок легли на мускулистые плечи. Айю закачало на тростниковом ложе, а миг спустя девушке показалось, что она стала лёгкой, будто пичуга: вот-вот вспорхнёт и умчится в зовущую синеву.

Вскоре процессия во главе со жрецом прибыла на пляж, где под одобрительное гудение деревенских бесчувственное тело невесты перенесли в заранее подготовленную, старательно украшенную орхидеями, камелиями и листьями папоротника пирогу. Теперь лодку предстояло спустить на воду. Подсобить служителю Дарующего вызвались недавние носильщики. Поднатужились – под днищем заскрежетал песок. Ещё чуть-чуть – и посудина заскользила по бирюзовому одеялу лагуны.