Виктор Бурцев: Зеркало Иблиса

— Мы отдаем ему машину, господин майор? «Чертов идиот, — подумал Альтобелли. — Он еще будет устраивать дебаты!»

— Выйдите, — покорно произнес Тольдо. Офицеры вышли из «фиата» и стали рядом с ним.

— Унтер-офицер, — скомандовал немецкий лейтенант. Унтер приблизился. — Освободите багажник машины. Отдайте этим господам все их личное имущество.

Итальянцы беспомощно смотрели, как унтер вынимает из багажника и ставит на песок бутыли с вином и продукты. Приподняв одну из емкостей с водой, он замешкался и спросил:

— Воду тоже, лейтенант? : — Воду тоже, — кивнул тот.

Когда машину освободили от лишнего груза, Нето что-то начал говорить, но майор остановил его движением руки и обратился к лейтенанту с разумным в любой другой ситуации, но абсолютно нелепым в нынешней требованием:

— Расписку на машину.

— Вполне законно, — согласился лейтенант. На обрывке извлеченной из подсумка карты он что-то написал, потом спросил:

— Вас так устроит? «Получена от майора такого-то — тут я оставляю пустое место, майор, вы его заполните на досуге — одна штабная машина «фиат» с водителем. Реквизирована по приказу генерала Айгнера. Подпись: лейтенант Зигфрид Гарденбург».

Майор схватил расписку и перечитал, после чего заявил:

— Я предъявлю ее в должном месте и в должное время.

— Пожалуйста, — согласился лейтенант Гарденбург, залезая в машину и садясь сзади. — Унтер-офицер, садитесь сюда.

Унтер тоже сел на заднее сиденье, лейтенант захлопнул дверцу и бросил Альтобелли по-итальянски:

— Вперед.

На прощание он отдал итальянцам честь, и офицеры ответили на приветствие. Из-под колес взметнулась пыль.

— Не смотри! — велел Гарденбург унтер-офицеру, и в этот момент Альтобелли понял, что никакого генерала Айгнера не существовало в природе. Вернее, генерал существовал, но находился в данный момент совсем не здесь, а вся история с потерявшей гусеницу бронемашиной и особым поручением была фикцией. Лейтенант и унтер-офицер просто спасали свою жизнь, спасали доступным им способом, притом весьма гуманным способом — они могли попросту перестрелять экипаж автомобиля в упор, никто не успел бы даже выстрелить в ответ.

А может быть, они боялись повредить автомобиль?

— А что, если бы они отказались отдать машину? — спросил унтер-офицер, когда они оставили итальянских офицеров далеко позади.

— Они убили бы меня, вот и все, — сказал Гарденбург. Подполковник Альтобелли не видел его лица, но был уверен, что немец улыбается.

— А воду? Зачем вы оставили им воду?

— О! Это было бы слишком, — ответил лейтенант.

— Как вы думаете, что с ними будет?

— Они сдадутся в плен и пойдут в английскую тюрьму. Итальянцы любят сидеть в тюрьме. Ну а теперь помолчи, я хочу спать.

Они расстались в Мерса-Матрухе. Немцы сдали замаскированного под шофера подполковника какому-то капитану, то ли ведавшему прохождением отступающих войск через город, то ли просто пытавшемуся навести видимость порядка в царившей кругом неразберихе.

— Оставьте его здесь, со мной, мы используем его для обороны города. Я дам вам водителя-немца, — сказал капитан.

Лейтенант Гарденбург любезно перевел эти слова Альтобелли, который торопливо прикидывал, что же делать дальше. Ничего не оставалось. Взяв винтовку за ствол, он расслабленно потащил ее по песку, выдавив из пересохших глаз капли слез. Плачущий, жалкий итальянский солдат, обреченный если не на смерть, то на плен в этом забытом богом египетском городишке.

Удачный образ.

Лучше не придумать.

Дождавшись, пока «фиат» с немцами отъедет, а капитан займется серым от пыли «круппом», из кузова которого, забитого ранеными, бессильно торчал ввысь ствол зенитного пулемета, Альтобелли смешался с идущими солдатами и под прикрытием нескольких стоявших на обочине танков осторожно пробрался к линии домов, перепрыгнул через низенький забор и был таков.

Отступающие части Африканского корпуса двигались на запад.