Владимир Черногорский - Мун крекерс

– Имеется. Жиденькая, но все ж. Дно, интересно, глубоко у них?.. Сосед по даче, помню, бурил до артезианских – весь участок перемесил. Метров на трехстах только добурился. По деньгам вышло, как на Луну слетать.

Во вскрытый военной хитростью колодец полетел камень. Стука не было, зато внизу кто-то квакнул.

– Не, не глубоко вроде…

– Тогда давай. Фонариком свети между ног. Будут стрелять – кричи.

Через несколько минут с матами и упреками, далеко разносившимися в тоннелях, оба достигли дна.

С характерным для новогоднего шампанского «чпок!» зеленый, прятавшийся в тени, повис над осклизлым полом, схваченный суровой лапой монаха.

– Сволочь ты, борода! Мог бы просто позвать.

– Поговори мне, скотина зеленая! Где ракетная установка?!

– Здравствуйте, уважаемый местный житель… – Петрович попытался загладить нарастающий конфликт. – Сильвупле нихао!

– Чего ты с ним по-китайски?.. – Филон помахал человечком в воздухе для наглядности. – Вишь, он по-нашему ругается. Американский шпион. Засланный.

Лунатик невозмутимо скрестил руки на впалой груди, зачем-то пошевелил большими пальцами ног, видимо, остался удовлетворенным и членораздельно добавил:

– Я и по-немецки могу… Ду бис швайне*.

– Нет, ты посмотри, а! Я из тебя дурь-то вытрясу! – вскипел монах, выкатывая глаза.

Через десяток энергичных встряхиваний на пол вывалилась горсть жетонов, ржавый ключ, предмет вроде зажигалки и чреда проклятий, самое приличное из которых уложило бы на лопатки старого боцмана с затонувшего в одесском порту буксира «Красный пролетарий».

– Тертый калач, – заценил Филон, неожиданно подобрев. Монах симпатизировал сильным личностям. – Уважаю. Слышь, продувная харя, где тут у вас гальюн, что ли?

– И администрация, – встрял Петрович. – Нам командировочное отметить.

– Повезло вам, – отпущенный лунатик присел на корточки, собирая с пола имущество. – Я есть особо уполномоченный по встречам-проводам иностранцев. А гальюн у нас под любым камнем, где нужда застанет. Милости просим.

Друзья, отлучившись за поворот стены, впервые с момента взлета почувствовали себя как дома.

– За мной давайте, а то заблудитесь. Давайте, что ли, знакомиться? Кляч, – местный обнажил в широкой улыбке беззубый рот – точь-в-точь расщелина, из которой друзья недавно выбрались.

– Старший астронавт, товарищ Эф, – монах незаметно пнул ногой Петровича. – А энтот, мой заместитель – товарищ Пе. Прибыли по заданию, так что, не мешкая, веди до главного. Главный есть у вас? Али анархируете по-черному? Даром, что зеленые…

– Шибко скорый ты, как я погляжу, – лунатик приставил к глазу продолговатый предмет.

Монах почувствовал себя неуютно, будто под прицелом. Последний раз он испытывал подобное ощущение на призывной медкомиссии в славном городе N, где цветет махровая сирень и такая же – пышная – антисоветчина. Два метеорита трижды благополучно разминулись на узкой орбите в созвездии Рыбы, но экзаменатор явно не торопился с окончательными выводами.

– Заснул, что ли, идол? – не выдержал Филон.

Странный предмет пыхнул красным, пискнул и слегка посветлел.

– Н-да, – скривился экзаменатор. – Все у вас там такие вот грубияны?

– Кроме товарища капитана, – вступился за начальство Петрович. – Нельзя ли ускорить процесс дознания? Очень кушать хочется.

При этих словах прибор загорелся зеленым.

– Детектор лжи, – пояснил лунатик и уважительно погладил девайс. – Так и быть, отведу.

– Дерьмо прибор, – шепнул в ухо товарищу Филон. – На капитане облажался.

*вы свинья (нем)

Гуськом, вслед за охальником-провожатым, интернациональная троица прошла за первый кордон – ржавую калитку из сетки-рабицы. За ней на прилепленной к стене полке стояли мятый чайник и кружка – инвентарь Кляча, бывшего, как поняли из рассказа, из касты сторожей-ваятелей. Ваять они давно разучились, только сторожили, что ни придется, но гордости родовой не утратили. Был у касты даже свой герб в виде кирпича в круге.

После краткой лекции пошли дальше по узкому коридору, запинаясь о трещины в полу. Издали колонна походила на слепых богомольцев.

За очередным поворотом перед ними распахнулось пространство. Филон подумал, что они вдруг вышли наружу, однако ноздри не наполнились лунной свежестью, а скорее наоборот – stinks to high heaven, как говорят англичане, заслышав фетор в амбаре. Звуки будто о крышку бака бились о закопченный провисший облаком потолок, накрывавший широкую и гулкую шахту.