Андрей Лысяков - Обратно на небо. Том 1

– Откуда вы это знаете? – спросил я.

– Видел, как сюда заходил пилот. Я спросил его, что это за дверь, а он сказал, что за ней лестница и туда без специального электронного ключа дороги нет. Выйти можно свободно, а войти не получится.

Мы с Мариной переглянулись, как незадачливые садовые воришки. Странный господин не стал дожидаться, пока мы заговорим с ним еще о чем-нибудь, а просто развернулся и неторопливо зашагал прочь.

– Ну что? – шепнула мне Марина.

– Теперь мы знаем, где лестница, но с дверью у нас ничего не выйдет.

– И о наших планах уже знают посторонние. Придется искать в других местах. Идем!

– Не спеши! – уперся я. – Не страшно, что нас рассекретили. Этот парень не из болтливых. А дверь мы откроем. Дай-ка я тебя подсажу!

– Чего еще придумал?

Я поманил ее за собой на узкий мостик, соединяющий наш коридор с балконом соседнего сектора. До верхнего края портика, нависавшего над нашей галереей, было никак не меньше четырех метров.

– Если тут есть служебная лестница, значит, она выходит на этот козырек.

– Почему ты так решил?

– Потому что до посадки козырьки нашего и противоположного секторов были соединены, а пространство над ними могло быть техническим коридором!

– Да, могло… – задумчиво ответила она.

– А значит, служебная лестница обязательно ведет туда. И сейчас ты можешь подняться, найти эту лестницу, а потом спуститься по ней и открыть мне дверь с той стороны, ясно?

Высота, непреодолимая для людей в привычных условиях, в тот момент не казалась серьезным препятствием. Конечно, мы с Мариной еще не полностью восстановили силы после длительного перелета, и в дневное время передвигаться нам было нелегко. Но с наступлением ночи притяжение становилось ничтожным, и мне не стоило большого труда взять ее за щиколотки и поднять на вытянутые руки.

Уже с Мариной на руках я вдруг понял, что столкнулся не с такой уж и простой задачей. От неожиданной мысли о том, куда полетит моя приятельница в случае, если я потеряю равновесие, перед глазами все поплыло. Нервозности добавлял очевидный факт: для достижения цели нашей акробатической композиции немного не хватало роста. Не придумав ничего лучше, я просто подбросил Марину своими дрожащими, теряющими силы руками куда-то вверх, готовясь снова поймать ее стройное тело в случае, если она не дотянется и станет падать на меня. Она не вскрикнула, не протестовала. Вообще не произнесла ни звука. Будто ее каждый день запускали в свободный полет над стометровой пропастью. Лишь через несколько долгих секунд после того, как мои руки потеряли с ней контакт, я понял, что она не упадет.

Ухватившись за край портика, юркая женщина подтянулась и исчезла в темноте над козырьком. Я же сполз на пол, обливаясь струями холодного пота.

* * *

Время тянулось долго. Ожидая, пока в зале гибернации что-то произойдет, Эму и Каська сидели в большой пустой и темной столовой. Раствор чая в его чашке давно остыл. Картинки с камер наблюдения на мониторе оставались неподвижными. Только голос компьютера докладывал о сменах режима.

Сначала отключилась система искусственного кровообращения и дыхания. Затем электроника начала считать их пульс. Каждый удар сердец и каждый вдох новых людей после долгих недель тишины и уединения казались настоящим чудом, поверить в которое все еще мешали неподвижные картинки на мониторах.

Все самое интересное случилось, как всегда, неожиданно. Компьютер показывал лицо, помеченное именем Агнесс. Внезапно существо на экране вздрогнуло всем своим тщедушным телом. Было видно, как на ее висках появились полоски света, выскользнувшие из вентиляционных щелей проекционных очков. Она нахмурила лоб.

– Вы видели?! – вскочил Эму с места, показывая пальцем на экран.

– Живые. Не протухли, – довольно вздохнула Каська.

Он еще долго скакал по столовой, победоносно вопя и улюлюкая, а затем, расцеловав бабку, умял почти два кило еды. Должно быть, засыпая у себя в каюте, он представлял, как будет разговаривать со своими людьми и что будет им объяснять. Воображал, с какими выражениями лиц они станут его слушать и с какими вопросами начнут приставать. Рисовал в своем сознании картины того, как они вместе пойдут охотиться на разную дичь, возьмутся строить из бревен какие-нибудь необходимые в быту сооружения, как все вместе они рассядутся у огромного костра, болтая глупости и хохоча. Возможно, с этими мыслями он и уснул. Об этом в своих записях он не рассказал.