Игорь Голубев - Грань добра. Сборник рассказов

– Что надобно? – бесенята отстали и расселись вокруг, издевательски щебеча и переговариваясь. На Татьяну смотрела женщина, вся в белом, да лицом синяя и уродливая.

– Храм сей, для веры предназначен, а вы его опозорили и обесчестили, уходите, – Татьяна, запыхавшись, грозно глядела на ведьму.

– Обесчестили, говоришь, ну-ка свяжите ее, – махнула рукой ведьма.

Бесенята тут же сорвались с мест, закружили, бросили на пол. Меч выпал, а бесенята связали Татьяну на полу крестом – руки – ноги врозь растянуты на веревках.

– Вот сейчас и узнаешь, что такое бесчестить, – хищно склонилась над Татьяной ведьма.

В этот миг хлипкая дверь церковки под сильным ударом слетела с петель. В широкий проем протиснулся огромный черт. Могучая грудь, поросшая черной шерстью, вздымалась колесом. Ярились красные глаза, рога царапали притолоку. Черт дышал тяжело, как бык-производитель.

– Пошли все прочь, – прорычал он.

Нечисть как ветром сдуло. Черт подошел к растянутой на полу Татьяне, наклонился и поднял лапу с острыми когтями. Татьяна прикрыла глаза и начала молиться.

Неожиданно черт перерезал когтем веревки. Еще не веря, Татьяна вскочила, кувыркнулась, подхватила меч с пола и забилась в угол. Черт прошел к окошку. Сорвал паутину и в церковку полились лучи заходящего солнца. И враз превратился в высокого статного юношу. Белая косоворотка. Коричневые штаны заправлены в мягкие сапоги. Подошел прихрамывая.

– В угол забилась, ну чисто кошка дикая, не шипишь только, – улыбнулся юноша.

– Велизар, ты ли?– Танюшка бросилась на шею черту, – я ужо совсем с жизнью попрощалась. Спасибо, что от ведьмы да бесов спас.

– Так и ты ж меня маленького от смерти спасла. Помнишь, когда подкову мою вернула, что в грязи нашла, да от деда Василия, известного охотника за нечистью, оборонила. Подкова та из металла особого кована. От освященной земли нас защищает. А я по незнанию ступал на землю ту свободно. Вот и разрослась рана обычная. Так бы и сгинул к исходу дня, кабы не ты. До смерти своей буду тебе за то благодарен. Вот еще подарок у меня для тебя.

Велизар извлек из воздуха рубаху полотна тончайшего.

– Рубаха эта особая – от оружия обычного стрелы да меча не защитит тебя. А вот от оружия колдовского, али заклинания нечистого – лучше всякой крепости оборонит. А коли легко так грудь обжимать начнет…

– Чего начнет? – перебила, зардевшись, Танюшка.

– Ну, я ж черт все же, не серчай, – значит я рядом. Смело зови на помощь. Всегда помогу-выручу. А старосте скажи, пусть церковку эту снова отстраивает, не будет тут ведьмы боле, заигралась больно стерва.

Наступило неловкое молчание.

– Велизар, скажи, вот ведь ты нечистый, зло творить должен, а спас меня, подарками вот дорогими одариваешь. Как так?

– Зло и добро, нечисть и святость – все это две стороны одной монеты – мира нашего. А в мире нашем, русском, законы общие испокон века установлены.

Добром за добро платить следует. И благодарным делающему добро быть надобно. Законы эти предки нам завещали. На законах этих земля наша русская то и держится.

– Вот, дочка, возьми эти наручи, – старый Евпатий протянул Танюшке пару добротных, со следами ударов, железных наручей, – с ними- то сподручнее будет, чем со щитом. Прежде, чем басурман поймет, почему он руку тебе не разрубил, ты его то и одолеешь.

С самого утра жители деревни, прознавшие про то, что Танюшка нечисть в старой церквушке извела, несли в дом старосты подарки. Кто творог, кто молока крынку, кто сапожки. Кузнец приладил по Танюшкиной фигуре длинную мужскую кольчугу. Сам староста, краснея и заикаясь, принес новые синие штаны. Дескать, неловко девице в длинной юбке по лесам скакать, да мечом махать. А в короткой негоже – срамота одна.

Танюшка все подарки принимала, как отец учил, сердечно благодаря. (По русскому обычаю сердечно благодарить – поклониться в благодарность, прижав руку к сердцу. Прим. автора). Потому как дар, принесенный с чистой душой, да чистым сердцем, также с добрым сердцем и принят быть должен.

Переодевшись за печкой, подпоясав кольчугу мечом, Танюшка вышла на середку горницы покрасоваться.

– Ай, красавица, – сложила умильно руки на груди хозяйка, – тебе бы замуж, деток нарожать, а не по полям – ратям скитаться.

– Татьяна Антиповна, – раздался из сеней голос старосты, – тута просители к тебе, прими, не откажи.

Танюшка, зардевшись, как роза, от того, что ее величают именем-отчеством, присела за стол. Вошедший крестьянин, остановился у порога, комкая шапку, поклонился в пояс.