Андрей Дубровский - Петербургские народные сказки

В стародавние времена много чудесного в Петербурге происходило. Когда город только начинал строиться, очень ему один бес мешал. Например, возводят строители дома, через несколько месяцев улица появляется. А бес этот неуёмный возьмёт и за ночь все дома перетасует, как карты. Выходят люди поутру их своих домов – и словно из чужих вышли. Ничего не узнают, ничего не понимают: будто накануне вечером пьяные не в свои дома ввалились или словно от любовниц да любовников выходят. Столько драм из-за этого случилось, столько скандалов!

Один раз бес-насмешник царский дворец поменял: вечером зашёл в него царь Пётр, а наутро выходит царь Иван Грозный. Хорошо, что бес уже на следующую ночь прежний дворец вернул – совсем немного людишек успел поубивать Иван Грозный.

Было такое, что все церкви бес-насмешник перетасовал. К примеру, начал службу католический ксёндз, а закончил уже мусульманский мулла. Или в алтарь заходит православный священник, а обратно возвращается ничего не понимающий буддийский лама.

Совсем житья Петербургу от этого беса не стало! Стал город выглядеть хуже Москвы: улицы вкривь да вкось идут, дома будто в кучу навалены, ни одной прямой линии, никакой логики.

Бились русские мастера с ним, бились, да так ничего и не добились. Хотели уже забросить город, на радость шведам. Да только в последний момент кому-то (Как «кому-то»?! Царю Петру, конечно же! – негодующ. примеч. автора ) пришла мысль выписать в Петербург немцев. Те приехали, и началась борьба немецкого орднунга с бесовским беспорядком. В конце концов, сдался бес – ведь известно, что немцы кого угодно переупрямят, где угодно порядок наведут.

С тех пор бес-насмешник в Петербурге не появлялся… Хотя местные – карелы да финны, которые ещё до основания города здесь жили, – утверждали, что это вовсе не бес был, а один из их божков, насмешливый и с прескверным характером. Ещё в допетербургские времена он любил перемешивать деревни да мызы. Так и жили здесь вперемежку финны, карелы, ингры, шведы, немцы, русские.

Приезжающему в Петербург из другого города или страны петербургское небо кажется сплошь серым. Некоторые (как правило, скандинавы, голландцы и англичане) умудряются различать несколько оттенков серого.

Но настоящий петербуржец с младых лет может различить 256 оттенков серого: от свинцово-серого невской воды в период ноябрьского наводнения до прозрачно-лёгкого голубовато-серого петербургского июля.

Серый в Петербурге – уже не цвет, теперь это название целой группы цветов. Более того – это состояние души и сознания. Только настоящий петербуржец разглядит буйство красок там, где человек неместный увидит лишь монотонную серость.

Обитателю джунглей будет неприятно, когда ему скажут, что его окружает однообразный зелёный цвет. Эскимос не согласится, что живёт в царстве белого цвета. Итальянец замашет на вас руками, когда вы ему сообщите, что его Средиземное море – лазурное и только.

Если вы скажете петербуржцу, что его город – серый, как чиновник из комиссии по устройству наискучнейших мероприятий, он вежливо промолчит, но втайне станет вас ненавидеть. И отныне вы в Петербурге уже не купите ничего: ни дома, ни спичек. Даже гроба не купите, в котором вас похоронят, потому что жить после таких слов вам, скорее всего, останется недолго.

Солнце в Петербурге – редкий гость. Если оно светит над городом неожиданно много дней, петербуржцы начинают волноваться: не грядёт ли конец света?

Впрочем, в первые годы существования города о редком появлении солнца на петербургском небосводе ещё не знали. И один итальянский архитектор и кудесник выдумал хитроумный проект (имя этого итальянца петербургская история не сохранила – потому что история вообще неохотно сохраняет имена авторов неудачных проектов). Проект состоял в том, чтобы превратить город в гигантские солнечные часы. Для этого следовало построить на тщательно вычисленном расстоянии определённое количество зданий с высокими шпилями. Шпили должны были быть пронумерованы. Солнце, проходя через них, указывало бы время. Таким образом небо уподоблялось циферблату, солнце превращалось в часовую стрелку, а шпили становились делениями, обозначающими каждый новый час.

Жаль, что эта блестящая задумка не осуществилась. Почему? Об этом следующая сказка.