Я уже стала как-то о ней забывать и вдруг получаю письмо.
– … после инсульта, теперь у меня одна дорога в дом престарелых-.
Отойдя от шока, я срочно отправила ответ.
– … живу в деревне, если согласишься, приеду за тобой, будем доживать вместе.-
Получив согласие, я привезла ее и вот уже шестой год мы живем вместе. Все бы ничего, но непередаваемая лень убивает нашу Лариску, причем в самом прямом смысле этого слова. Ходить, шевелиться, что-то делать и даже думать – это тяжело, значит не стоит напрягаться. Любимое занятие – плотно пообедав, сидеть в мягком кресле с книжкой у телевизора. И какими бы методами я не боролась с этим, результат нулевой, она деградирует. Страшно и печально. И мне предстояло бросить ее на чужие руки, а самой уехать наслаждаться отдыхом. О каком наслаждении может идти речь? Я чувствовала себя подлой предательницей.
Конечно, я устала. Десятый год живу в деревне, из них шестой с Лариской, ни одного выходного, ни одного праздничного дня за все время, бесконечные дела на мои две руки! Да, я устала, но как мне ее бросить?! Я понимала, что буду сходить с ума от беспокойства, испорчу отдых детям. Настроение у меня было совсем не отпускным.
Лето выдалось сумасшедшее, невиданная жара, засуха, пожары лесов и торфяников. Ждали дождей и прохлады и они пришли в день моего отъезда. С утра воздух посвежел, с обеда заморосил дождь, к вечеру перешедший в ливень. Я носилась, как угорелая, стремясь переделать как можно больше дел и к тому времени, когда оставалось взять сумку и отправиться на автобус, у меня не осталось ни сил, ни желаний, кроме одного: залезть под одеяло и под шум долгожданного дождя, наконец, уснуть: в последнее время мучила бессонница.
В поезд я вползла промокшая по пояс, в кроссовках хлюпало, в вагоне было холодно, и за пять часов до Москвы я не успела ни уснуть, ни согреться. Неживая от усталости, прошлась по длинному залу Ленинградского вокзала, выпила крохотную чашечку кофе за немыслимые деньги, поплелась на улицу покурить и наткнулась взглядом на зятя. В шлепанцах, шортах, футболке и цветной панамке он трогательно напоминал хорошо откормленного детсадовца. Сочувствующе оглядел меня, похоже, видок был еще тот! Подхватил мою сумку и засеменил к выходу, оправдываясь на ходу.
– Доченька твоя виновата, копается….Давно ждешь? —
Я молча плелась сзади, мечтая лишь об одном: сейчас, прямо немедленно очутиться дома, сидеть у открытого окна, смотреть в сад, наслаждаться запахом свежескошенного газона и пить горячий чай, причмокивая и смакуя каждый глоток.
Алена из окна машины с интересом наблюдала за нашим передвижением.
– Ты же сказала, что позже подъедете, чтобы Андрей смог выспаться перед дорогой, – упрекнула я вяло.
– Ага, выспаться! Твой зять подскочил ни свет, ни заря с воплем: – Теща скоро на вокзале будет, а мы еще не выехали! Быстрей… быстрей… быстрей! —
Я с кряхтеньем вползла на заднее сиденье, приняла от Алены пакет с тапочками и, не дожидаясь отъезда из вокзального столпотворения, принялась стаскивать противные, влажные джинсы.
В Москве стояла на удивление теплая и солнечная погода и я, ошалев от переживаний и недосыпа, таращила глаза в окно, пытаясь сообразить – потоп вчера был или…
Зять бросил взгляд в зеркало, стеснительно улыбнулся.
– Как тебе шлепки? Чуть-чуть великоваты, наверное? Я на себя примерял.-
Великоваты они были немного больше, чем чуть-чуть, но я благодарно кивнула, хотя почему-то хотелось зареветь.
– Так, – Андрей грозно нахмурил брови, – вот тебе пепельница с крышечкой, будешь курить, чтобы нигде ни грамма, поняла? —
Я укоризненно посмотрела на черноволосую макушку, покорно кивнула. Нет, вы не подумайте, он не из вредности пытается напугать страшно выпученными глазами. Мой зять – фанат. Он фанат своей машины. Их, машин, перебывало у него множество, и к каждой из них он относился с таким уважением! Нигде и никогда я не видела такой зависимости, явно граничащей с фанатизмом. Андрей вообще товарищ очень чистоплотный, любит порядок, вкусную еду и красивую одежду, но что касается машины… Пример? Да пожалуйста. Приезжают они к нам в деревню на пару дней выходных как правило уже под вечер. Ужин, чай, разговоры… Утром после завтрака мы с Аленой начинаем разбирать пакеты и коробки. Каждый раз они забивают багажник продуктами, будто живем мы на хуторе, и на пятьдесят верст вокруг нет ни одного магазина. Да к тому же еще и балуют: упаковки йогуртов, тортики, сладости, фрукты, а то и блузочки, шарфики, духи, кремы. Обожаю все это разглядывать, нюхать, примерять. Обожаю, но стесняюсь, прикину, сколько все это стоит, и прямо реветь хочется от неловкости и умиления. Так вот, пока мы с Аленой возимся с коробками, Андрей, выяснив, что никакой срочной мужицкой работы нет, берет пылесос, перетаскивает с огорода шланг поливочный и… впадает в кому. Он способен в десять утра выйти с пылесосом, щетками, моющими средствами и кучей мягких тряпочек и войти в дом в семь вечера, оглядеть всех фанатично-горящими глазами и рявкнуть:
Читать дальше