Ирина Соловьева - Капитан из Гринсволда

Кое-как протянул пару месяцев, перебиваясь с хлеба на воду. Кто-то посоветовал попытать счастья на сахарных плантациях. Нед наврал в конторе, что ему уже восемнадцать. (Моложе на эту каторжную работу не брали.) Ему поверили. Широкоплечий, рослый, он в свои неполные семнадцать вполне мог сойти за восемнадцатилетнего.

Но работа на плантации – явление сезонное. Осенью Нед вернулся в Зурбаган, поближе к порту. Да только не спешили капитаны брать в команду безработного юнгу. Бывший его хозяин, капитан «Гаранта», в отместку за насмешки пустил слух, будто, уходя, прихватил Сэвидж из его каюты деньги и золотые часы. Было это ложью от начала до конца, но люди говорили парню в лицо: «Кто тебя знает? Может, ты и не брал ничего, да ведь дыма без огня не бывает.»

Отчаявшись найти работу в городе, Нед бродил по окрестным деревням, нанимаясь к фермерам на самую тяжелую и грязную работу.

Ненастной ноябрьской ночью, возвращаясь в Зурбаган, заметил Сэвидж в стороне от дороги огонек. Вконец замерзший и усталый, свернул на неяркий свет, и вскоре тропинка вывела его к просторному двухэтажному дому. Дверь на стук открыли сразу, словно парня ждали. Так Сэвидж попал в коммуну, состоящую из десятка ребят и Николая Ивановича Ковалева – заведующего, учителя и мастера в одном лице. Все необходимое по хозяйству делали сами ребята. Была, кроме работы, и учеба…

Неда с горем пополам научили в приюте читать и писать, но Библия и жития святых не располагали к чтению, а на улице и вовсе было не до этого. Здесь же он впервые открыл для себя книги. Забыв обо всем на свете, часами просиживал юноша в библиотеке, глотая книгу за книгой. Спящий мозг проснулся, жадно требуя все новой и новой пищи для размышлений. Но вместе со знаниями приходила тревога. Отложив книгу, Нед задумывался: что ждет его в будущем? Он не сможет прожить всю жизнь в коммуне, это ясно. А куда идти? Снова на улицу, голодать и скитаться? Зачем же тогда он тратит столько сил и времени на учебу? Грести навоз можно и без знания древней истории.

Мысли эти тревожили его. Но еще больше тревожило другое. Немало повидавший грязи, выросший в презрении парень никак не мог убедить себя, что Николай Иванович искренне доверяет ему. Чем чаще Ковалев повторял, что Нед ничем не хуже окружающих его людей, тем сильнее казалось Сэвиджу, что учитель врет, что он, как и прочие, считает его вором и презирает в душе.

Все чаще Нед думал о том, что бесполезно пытаться изменить жизнь, что, как бы он ни старался, судьба его быть бродягой, изгоем.

Не в силах справиться с отчаяньем, Сэвидж стал грубить, отказывался от работы и порой кулаками отвечал на безобидные замечания товарищей. Конфликт все разрастался и Ковалев, наконец, был вынужден попросить Сэвиджа быть посдержаннее или оставить коммуну. Нед выбрал второе…

О том, что было дальше, вспоминать больно и страшно. Отчаянье и гнев – плохие советчики. Путь, подсказанный ими, вел в пропасть.

Мстя самому себе, Сэвидж стал жить по принципу «Чем хуже, тем лучше», старательно доказывая окружающим, что они не ошибаются, считая его подонком. Прежде не терпевший грязи и неряшества, он опустился, перестал следить за собой, пристрастился к водке, добывая деньги на выпивку весьма сомнительными путями. Немытый, нечёсаный, в заскорузлых, насквозь пропитанных грязью лохмотьях, с мутным от водки взглядом, Сэвидж выглядел пугалом, но его это мало волновало. Он почти потерял контроль над собой, дойдя до состояния скотского и непристойного, подчиняясь единственному желанию: пить, пить до беспамятства, до одури, чтобы не знать, не помнить о том, что он – человек, забыть, о чём мечтал, читая книги, что вообще мечтал о чём-то… Забыть, что есть мир за пределами кривых горбатых переулков, грязных задворок, воняющих перегаром и табачным дымом притонов, где в почерневших от копоти стенах копошится человеческое отребье… Лишь порой, в минуты просветления, его охватывал ужас. Кем он стал, что сделал со своей жизнью? Спасаясь от этих мыслей, он вновь и вновь прибегал к испытанному средству – выпивке…

В портовых кабаках за ним закрепилась слава отчаянного драчуна и задиры. О драках с его участием ходили легенды. Словно в поисках гибели, Нед бросался в схватку, очертя голову, не глядя ни на число противников, ни на их физическую силу. Казалось, что умереть для него не так страшно, как жить. Но смерть почему-то обходила его стороной…

Как-то к Сэвиджу за стол подсел человек, костюм которого и вся манера держаться свидетельствовали о принадлежности к людям обеспеченным. Господин этот рядом с грязным оборванцем выглядел весьма странно, но, похоже, его это не заботило.