Анатолий Шинкин - Фуфель

– Были феграми, ими и сдохнем! – поддержала Мафуся.

Ковыляя, как перекормленная утка, она вывалилась на веранду, чтобы скурить заныканный от мужа косячок и самолично встретить Косого, который умел быть приятным, не упуская возможности ласково потискать хозяйку с разной степенью плотности, в зависи-мости от обстановки и наличия времени:

– Вот здесь особенно мягко! О-о-о!

У ворот зашумел и остановился хлебный фургон, и женщина задышала в такт работающему мотору. Здоровенный детина – водила с пищекомбината – распахнул дверь, нежно облапил за талию, колыхнул титьку, проехал рукой по животу и ниже, отчего Мафуся закудахтала, держа охнарик на отлете и прогибаясь, а Косой торопливо шепнул несколько слов, прошел в дом, поздоровался с хозяином и протянул руку Бузику:

– Здорово, Беззубый!

– Здорово, С зубами!

Мальчишка всегда так отвечал; не от природного остроумия, а Косой научил: надоело на бодрое приветствие слушать невнятное бормотание. Потратил два вечера, и парень теперь общается, как разумный человек. Приятно!

– Дядь Косой, а вы только арбузы будете брать?

– Ха! Вирус! А ты б чего хотел?

– Может в других вагонах путевое-вкусное-сладкое-жирное-красивое-эксклюзивное везут? – Бузику нельзя было отказать в сообразительности.

Косой переглянулся с хозяином и усмехнулся несколько натянуто, а рука машинально скользнула в карман – проверить, на месте ли «пушка». Днями они загрузились сахарком и решили прошвырнуться по составу. Сорвали фломбу с пульмана, размотали закрутку, привычно откатили дверь и увидели полосатую, очень большую морду Фигра, с белыми клыками и горящими глазами: «Ну, вот и все, ребята!»

Один бог ведает, какому безнадежному придурку пришла в пустую башку безобразная идея перевозить опасную зверюгу в опечатанном вагоне. (В Фуфлянии прецедент перевозки зверей в офломбированном вагоне имел место несколько десятилетий назад. Тогда это привело страну к печальным последствиям).

Хрусть, Бузькин пафаня, сплоховал: вместо того, чтобы двинуть дверь обратно, пока не очухалась бестия, бросился бежать. Фигр спрыгнул на насыпь. Пришлось «делать ноги». Мчались, аж искры из глаз, когда на деревья натыкались.

Машину только под утро смогли забрать. Вот уже третьи сутки пошли. Про Фигра пока не слышно, а страх сосет.

– Пошарим, крестник. Хрусть, ты собираешься?

– Стопудово! Новости досмотрим.

На экране распинался депуфат. Только телевизор, с виду обычный Фанфунг, начинку имел далеко не ординарную. Стоил он миллион ваксов (Фамериканская валюта) и был закуплен тайно у восточных соседей оффозиционерами в единственном экземпляре для обеспечения победы на фигурантских выборах.

Чтобы провезти крайне секретный прибор через вороватую Фуфлянию, коммерческие агенты замаскировали финостранную технику чуть ли не под кучу конского навоза, но отечественные жулики, проявив необыкновенную проницательность, это дерьмо раскопали, и Фанфунг благополучно поселился в доме Хрустя с напутствием от Косого:

– Если снова начнешь в телевизоре бутылки и сало прятать, лучше сразу вешайся.

У машинки оказался пунктик: хитрозадые и желтолицые фапонцы соединили телевизор с дефектором лжи. Человечек на экране мог врать все, что его душе угодно – подстрочник аккуратно и точно выдавал в бегущей строке его мысли: «А на самом деле я думаю:…»

Иногда получалось смешно, иногда грустно, а, коли показывали выступление Фигуранта Фигулянии, то и за «державу обидно», так как подстрочник тащил бесконечное: «Ну-у-у-уююю», – при том, что Фигурант бывал красноречив и убедителен весьма. Либо говорил с чужого голоса, либо умело свои мысли скрывал – змей-подлюга-изверг-гад-упырь-паскуда-козел-фигурант, его мать.

Осекалась фапонская машинка и на юмористических концертах, отсвечивая все сатирические изыски, юмористические слоганы, забавные анекдоты, парадоксальные сентенции и веселые разоблачения единственной фразой: «Сам дурак!». Очевидно, не дотянули фапонцы до фуфлянского юмора, но, надо отдать должное, телевизор быстро учился, и его шуточки в рекламных паузах уже почти достигали пояса:

– Хотите поднять страну? А штаны не упадут?!

Хрусть развлекался, слушая речи фандидатов в депуфаты и считывая подстрочник, содержание которого, сплошь и рядом, от речей претендентов отличалось кардинально-капитально-существенно-как небо от земли.

Вождь Партии Любителей Народа господин Фузанский говорил, как стрелял: