Ирина Винокурова - Возмездие

Представитель общественности выкрикивал что-то об охране природы и о каком-то дубе, что растет там якобы не одно столетие.

– Дуб – это памятник прошлого, – визжал он, – – в нем хранится таинство веков. Дуб не тронуло время, и вы не имеете права прикасаться к нему. Я буду жаловаться, я донесу на вас высшему судье – попробуйте только троньте его! Вы все поплатитесь за великую ошибку.

Речь представителя общественности сливалась еще с несколькими выступавшими, а потому не была расслышана. Громче всех удавалось высказываться Семену Семеновичу Грачу, который, то кричал на одних, что были против строительства, то поддерживал других репликами: «Браво! Уважаю борцов за рабочее дело и любящих свой город!»

Около получаса еще до хрипоты спорили собравшиеся. Наконец, Полиевкт Петрович, отбивший свой кулак о стол до синевы, взял графин и стукнул им о край своего стола. Звон бьющегося стекла заставил умолкнуть расшумевшихся.

– Фонтан нужен городу! – воспользовавшись возникшей тишиной, крикнул он.

– И я его построю, – подхватил Влас Власович, – клянусь вам – чего бы мне это не стоило!

– Я полностью согласен с Плешивцевым и готов дальше продолжать работу над проектом, – выкрикнул Семен Семенович Грач.

Собравшиеся опять было начали кричать, но тут в дверь вошла Нелли и своим тонким визгливым голоском, как ножом прорезала шум:

– Прошу простить меня, Полиевкт Петрович, но уже двадцать минут идет обед.

– Спасибо, Неллечка, – поблагодарил директор, – что-то мы действительно засиделись. Собрание считаю закрытым, а вопрос решенным – строительство продолжить и в сжатые сроки завершить. А теперь попрошу всех расходиться. А ты, Нелечка, приберись здесь, пожайлуста.

Полиевкт Петрович встал из-за стола, вытирая со лба пот. Он медленно подошел к окну и открыл оконную фрамугу настежь. Свежий воздух волной ворвался в душную комнату, неся успокоение и прохладу, а вместе с тем чарующий аромат цветущего кустарника под окном.

Выходившие из кабинета все еще спорили и ругались. Представитель общественности, замыкая процессию, всю дорогу некрасиво бранился, склоняя при этом собрание, на чем свет стоит, а, также обещая разделаться с каждым, кто не поддержал его точку зрения.

– Вы еще вспомните обо мне, умолять будете, да не тут-то было – никого не помилую, всем свое отпишу, на всю жизнь представителя общественности запомните, – бубнил он еле слышно себе под нос.

К счастью, его слов никто не расслышал, а потому и не обратил особого внимания на сулящего кучу неприятностей незнакомца, непонятно как вторгшегося на закрытое собрание управления.

Немного погодя в кабинет директора вернулся главный инженер Плешивцев.

– Ну и собрание получилось! – тяжело вздохнув, проговорил директор, – Отродясь такого не бывало.

– Ничего, ничего, собрание собранием, а от фонтана я не откажусь, – победно произнес Влас Власович.

– Молодец, уважаю таких! – похлопав по плечу, похвалил Полиевкт Петрович, – Так и надо: на своем до победного стоять. Вы давайте вместе с Семеном Семеновичем беритесь, чтобы все быстро закончить. А если кто опять возмущаться будет – ко мне их, для беседы. Ну, а сейчас иди, обед ведь уже, а то поесть не успеешь.

Из кабинета Влас Власович вышел в приподнятом настроении – он был доволен собой, и главное – им остался доволен начальник, что весьма важно! Особо не раздумывая, Влас Власович решил сразу заняться делом, а потому направился не в столовую, а в рабочий кабинет.

Войдя к себе, он увидел за своим столом представителя общественности.

– А вы зачем здесь? – удивленно спросил он.

– Намерен заставить Вас отказаться от бредовой идеи строить фонтан в парке, – проговорил тот.

– Я отказываюсь с вами разговаривать, – громко ответил Плешивцев, – и пока по-хорошему – покиньте мой кабинет, иначе я буду вынужден позвать людей.

Не проронив ни слова, незнакомец встал и вышел.

Придя вечером домой, Грач подошел к телефону – еще раз справиться про Гриню у его родных, а заодно и потолковать с ним о причинах нагнетания страстей вокруг нового места под строительство фонтана. Но, к великому удивлению Семена Семеновича, Гриня до сих пор не дал о себе знать. Перепуганная исчезновением супруга, жена заявила уже об этом в милицию, но пока и оттуда никаких известий не поступало.

– Странно, – принялся размышлять Грач, – а ведь Григорий у нас один из самых порядочных – не пьет, с мужиками у картежного стола никогда не собирался, да и говорят семьянин порядочный, на сторону не смотрит, все к жене, домой торопится. А тут вот на тебе – неизвестно куда делся. Хоть бы жене звякнул, успокоил бедняжку, сказал, что жив да здоров. Та ведь, небось, от волнений и места себе не находит.