Александр Берг - Надежда-прим

— Бум мириться! — повелительно крикнула она, внося все это в гостиную. — Какие там счеты между своими!

— А то! — захлопал в ладоши Витек. — Бум-бум, тещенька! Мир — хижинам, война этим самым…

— Дворцам, — услужливо подсказал Мокров.

— Вот именно! — восторженно прищурился зятек. — Дворцам, бунгалам, родничкам!..

Упоминание родного имени вызвало у генерального директора легкую изжогу. Он было хотел спросить: а почему собственно… но Витек опередил его:

— Выпьем под анекдот! Дохтур говорит больному в реанимации: можете расслабиться, самое худшее для вас уже позади: вы в коме!

Выпили под анекдот, потом под другой… Обрадованные неожиданным примирением Мокровы готовы были пить за все подряд. Они даже забыли отправить спать двойняшек. И теперь те, перевозбужденные, играли в прятки под столом между ног разгоряченных примирением взрослых, стукались лбами, дико визжали и делали вид, что не находят друг друга.

Настенные часы пробили десять. Мокровы торжествующе переглянулись, мол, гляди, как мы их! Жизнь снова стремительно побежала вперед, как сверкающая бегущая строка над площадью Павших революционеров.

«Все-таки здорово, — подумал генеральный директор, — иметь такую большую и верную родню! В любые времена, под любым соусом! Попетушились-помирились, а камушки на могилку принесут — будьте уверены!»

От избытка чувств он благодарно положил руку на неохватное плечо мужа своей Маруськи. И вот тогда тот вдруг начал медленно, как бы нехотя, вставать и рука Мокрова соскользнула с него и провалилась куда-то под стол. А Витек одернул куртку на груди так, что отчетливо зярябила старая тельняшка, и высоко поднял зажатую в косматом кулаке рюмку водки.

— Санек, не хнычь! Будет тебе новая «вольва»! Все будет! Или нет! Все херня! Всем или никому! Как это ты, Макарыч, тоды грандиозно изрек? Чтобы все и сразу?! По этому поводу я предлагаю грандиозный тост! Но только чур — пить до дна! Вмажем, хлопцы, за наш «Родничок»!

— За чей, за чей «Родничок»?! — подмороженный голос Мокрова прозвучал еле слышно.

— За наш, Макарыч! За твой, за мой… за наш! Но если ты против, — почти безразлично пожал плечами Витек, — можешь, падла, не пить!

Мокров, как всегда близоруко, попытался заглянуть в татарские глазки Витька. Удалось это не сразу. Но, когда удалось, он готов был поклясться, что увидел в них две крошечные золотые рыбки. Они прыгали, плескались, широко разевая рты, и, что самое странное, Мокров разглядел у них во рту мелкие и острые, как обойные гвоздочки, золотые зубки.

И вдруг он явственно услышал похожий на божий глас голос Надежды Викторовны Коробейниковой:

— У вас много родственников?

— Достаточно, — кажется так ответил тогда ей он, — иногда кажется, даже слишком…

— Вздор! — зазвенело в ушах. — Вам больше не будет так казаться! За каждого вы будете благодарить Бога, как правоверный мусульманин, по пять раз на день!

— Вздор! — изо всех сил стараясь быть убедительным, сказал он Витьку, — «Родничок» не мой и не твой! Кто тебе об этом набрехал? А выпить можно… за че угодно! Отчего же! За «Родничок» — так за «Родничок»! — и твердо поставил на стол ненадпитую рюмку водки.

— Цак! — как бы обращаясь к фотокору, прицокнул языком Витек и обижено посмотрел на жену Мокрова. — А тещенька сказала, че вы позавчера приобрели «Родничок»! Так и сказала! На весь, понимаешь, выигрыш! И это, мол, только начало! Так, тещенька, так?

Жена Мокрова дьявольски хихикнула и стала лихорадочно собирать со стола посуду. Но гости поняли ее по-своему.

— Че ж это вы, тещенька, — как всегда посасывая жирные, как у моржа, губы усыпляюще промурлыкал Витек, — че ж это вы… гостей на новоселье приглашаете, а хозяина в известность не ставите? Слышь, Санек, приезжайте, грит, милки, к нам на отдых, встретим, понимаешь, как самых дорогих… с ахереной скидкой, то есть, па-родственному! Вот мы с тобой и поперлись через весь город в пургу…

— Ага, — вдруг загорелся фотокор, — по-родственному! Это ж все равно, что позвать всех родных и близких на похороны, а покойника не предупредить, че… а он возьми да и…

Витек глянул на него безо всякого интереса и тот мгновенно потух.

— Значит, тещенька, чет напутала. Быват. Значит, «Родничок» вы не прикупили. Тем лучше! Зачем он нам с его тайгой и озерами! Значит, бабки целехоньки! И где же тоды наши бабки?!

— Почему это ваши? — кураж зятька перекинулся на Мокрова. — Мои!

Теперь уже Витек положил на плечо маленького человечка в белой с закатанными по локоть рукавами свою ластоподобную ручищу и тот почувствовал на себе тяжесть могильной плиты. Он попробовал встать и не смог. А Витек со всхлипом втянул в себя воздух, прожевал его и сплюнул.