Айд Мус - Талахая. Безумие минувших дней

Рюкзак был нелёгким, когда я решил его снять, рядом с нами остановилась машина. Нервный паренёк выглянул из окна и спросил: «Слышь, ну мы едем, нет? Садись, давай». Я кинул рюкзак на заднее сиденье, а сам сел вперёд.

– Ну как наши места, нормально? – спросил он. – Да ты не переживай, у нас люди нормальные, никто тебя не тронет здесь.

– А чего бояться-то? – спросил Талахая – Может бояться надо тех, кто стоит на обочине.

– Да ладно брось ты. Я раньше вообще с дороги не сходил. Месяцами стопил, а потом вот женился и времени теперь нет. Работаю вот, ремонтами занимаюсь, тоже иногда хочется бросить всё и отправиться, куда глаза глядят.

– А что мешает?

– Ничего. Детей и жену не хочу оставлять, люблю я их.

Паренёк оказался весёлым, всю дорогу рассказывал про то, с какими людьми ему приходилось работать: «Был значит случай, мы у одного мужика работали. Надо было ему фасад заштукатурить. Так вот купил он двадцать мешков штукатурки и сложил их возле сарая. Выходит он как-то раз с женой во двор, и говорит, мол, надо ему пять мешков увезти, а жена стоит и поддакивает. Ну, нам-то без разницы, мы и пятнадцать могли не все истратить. Возвращается он, значит, вечером и спрашивает нас: „Вы, сколько мешков штукатурки истратили?“. Мы говорим: „Три“. А она такой: „А где тогда ещё пять?“. Ну, мы ему ситуацию обрисовали и как, оказалось, есть у него брат близнец, который ну просто вылитой он. Тот удивился не только от того, что брат его штукатурку месит, но жену тоже, представляешь?».

Ещё он рассказал нам про «лайфхак», которым воспользовался один его хитроумный знакомый. Когда тот жил в большом городе, ему удалось выучить английский язык бесплатно, посещая только пробные занятия.

Проехали мы с ним километров пятьдесят. Затем для нас наступили несколько часов тщетных попыток поймать тачку. Порой, когда водители проезжали мимо, они смотрели на меня словно на урода. Я, может быть и не красавчик и морда у меня даже слегка противная, но не думаю, что настолько, чтобы меня не подобрать. Я просто представлял себе, как водители, завидев вдали меня, уже намеревались подбросить, но подъехав ближе и разглядев моё лицо, решали проехать дальше. Талахая так и говорил: «Они не останавливаются, потому что ты урод». Чтобы убедить его в обратном, я решил закрывать лицо перед проезжавшими машинами так, будто я его вытираю. Но на это он возразил: «Всё равно никто не остановится, ты лицо до костей сотрёшь. У тебя же даже руки уродливые».

Как только я вжился в образ уставшего от простоя путника, потиравшего своё лицо, перед нами остановился высокий грузовик. Я не был удивлён. За рулём сидел полноватый водитель, выглядевший довольно серьёзно. Обменявшись взглядами, мы не произнесли ни слова, он просто кивнул головой, пригласив нас в кабину, а мы смело в неё водрузились. Несколько часов мы просто ехали и молчали. Это была самая молчаливая поездка в моей жизни. На мгновение мне показалась, что между мной и тем водилой, несколько лет тесной дружбы и между нами уже всё сказано, а тишина стала нашей общей обителью. В дороге зачастую встречались люди со стандартным набором вопросов, вроде: «Как тебя зовут? Откуда ты? Чем ты вообще занимаешься? Почему путешествуешь один? Тебе не страшно на дороге?». А чтобы в машине не зависал фон тихой неловкости, водители рассказывали мне о себе, как правило, это была автобиография. Иногда мне это даже нравилось, слушать жизненный опыт незнакомцев.

Однажды меня подвозил Дед, рассказавший историю о том, как он работал инженером, «разрабатывая водородный двигатель, работающий на системе электролиза». На вопрос о том, почему разработка прекратилась, он ответил: «Лабораторию взорвали. Свои же причём. Хотели нефтью торговать». Поверить во все услышанные истории почти невозможно, поскольку я встречал и тех, кто рассказывал мне что-то вроде: «Ты знаешь, а ведь призраки существуют. Это реально. Я сам видел и неоднократно. Однажды я сам стал призраком. Да, да. Во сне я покинул своё тело и смотрел на себя спящего. Мне вообще казалось, что я умер». Я, конечно, мог возражать им, напоминая о когнитивных науках и нейрофизиологии, но зачем кормить людей тем, что они не едят или тем, на что у них аллергия?

В дороге я задремал. Талахая одёрнул меня, когда грузовик остановился. Прощание с водилой было таким же безмолвным, как и вся наша поездка. Мы обменялись взглядом, он молчаливо кивнул и уехал, а мы побрели по просёлочной дороге. Была уже ночь, и тьма, окутавшая нас, казалась кромешной, когда я вглядывался в лесную чащу и пытался что-нибудь разглядеть. Пока мы шли, нам не встретилась ни одна машина. Стоя на вершине холма, вдали я увидел дома, в окнах которых горел свет. Я включил фонарь на телефоне и брёл, освещая себе путь, Талахая шёл так, словно мог видеть в темноте.