Александр Балашов - Камни прошлого

Семонова-Эссен (такая двойная высокопарная фамилия была у Марии Сигизмундовны) с юных лет, когда мечтают об алых парусах и принцах на белом коне, уже была переполнена мыслями и мечтами о лёгком подъёме по крутым ступеням служебной лестницы. И теперь, глядя на муженька со своей покосившейся колокольни, она частенько упрекала Лаврищева за его главный недостаток – за отсутствие «здоровой амбициозности». Человек, всю жизньучила мужа жена, должен ставить перед собой, если и не высокие, то хотя бы практичные, полезные, то бишь прагматичные, цели. Курочка, она хоть и глупа, да по зёрнышку, по зёрнышку…

Это и есть здоровый прагматизм, который, по мнению работника райсуда, давным-давно пришёл на смену бесполезному советскому романтизму.

– Ты вот в своё свободное время на диване с книжками в обнимку валяешься, – назидательно вдалбливала она в стремительно лысевшую голову мужа. – На кой чёрт тебе эта бесполезная беллетристика? Тебя не Достоевский со своим «Идиотом» и даже не Шерлок Холмс должны вдохновлять, а заповеди великого американца Фреда Дэвида, говорившего своим подчинённым: предлагайте мне только идеи, сулящие выгоду !

– Райкин, душа моя, если помнишь, предлагал к ноге балерины динамо-машину прикручивать, – возражал следователь. – Зачем впустую ногою вертеть? Не прижилось… Не прагматики мы, видать…

– Дурак ты, Ильич, дубина гуевская! – клеила ярлыки супруга. – А вот американцы прагматики. Потому так хорошо живут, а мы, идиоты, Достоевским гордимся, хотя никто его уже давно не читает. И правильно, что не читает. Умирает великая русская литература. Тихо, безсславно, как никому уже не нужный пенсионер, умирает… На смену литературному идеализму идёт великий век-прагматик.

– Он нас, голуба моя, и доконает окончательно, – смеялся, не вставая с любимого дивана, Игорь Ильич. – Что немцу хорошо, то русскому смерть.

Реплика мужа за живое задела жену.

– Дарвин утверждал, что человек разумный произошёл от приматов, – сказала она. – А человек успешный происходит от прагматов.

– Это что за неизвестный науке зверь?

– Прагмат – это тот, кто не будет тащить в дом все эти книги, которые захламили нашу квартиру, а будет делать ля себя и семьи полезное практическое дело.

Лаврищев рассмеялся:

– Я, ваша честь, тоже открытие сделал. Уверен, что человек стал человеком, когда научился писать и читать.

– А книжные магазины сегодня в стране, ставшей на прагматический путь, пачками закрываются! – парировала Мария Сигизмундовна.

Но следователь не сдавался.

– Поверь, душа моя, что криминал в обществе и все экономические кризисы начинаются с кризиса духовного, – сказал Игорь Ильич.

– Тут нет прямой зависимости! – упрямо стояла на своём заслуженный работник юстиции. – Нарушения закона случаются и в годы расцвета, и в кризисные времена. Всё дело, как относиться к закону.

Лаврищев давно понял, что судья Лаврищева-Семионова была из тех, принципиальных отечественных судей, давно усвоившая главный постулат нынешней юриспруденции – все равны перед законом, но некоторые всё-таки равнее…

«Равнее», считала она, всегда из рода прагматиков. Он, прагматик, ставит маленькие (тактические) и большие (стратегические) цели. Низкие и высокие. Но все – неизменно полезные. С реальным доходом. Потому, пассуждала Мария Сигизмундовна, побеждённые русскими немцы живут в несколько раз лучше самих победителей. Ведь немцы – европейские прагматики, а русские – неисправимые романтики. Как её увалень-муж, эта гуевская дубина стоеросовая.

Романтики, конечно, тоже ставят цели. Но какие-то нелепые и совершенно непрактичные, несмотря на их «высокость». Такие, как обещанный к 1980 году «коммунизм». В фантазиях далёких от «научного коммунизма» сограждан, начиная с объявленного всем года, из кранов на шестиметровых кухнях потечёт фруктовое вино и жигулёвское пиво. А в рот (на закуску) начнут с облупленного потолка падать засахаренные райские яблочки из бабушкиного варенья. И кругом – сплошной рай: РАЙисполком, РАЙком партии, РАЙонный суд.

Впрочем, чем бы занимался суд в раю, Мария Сигизмундовна так и не придумала. Хотя и последнему дурню в обманутой стране было ясно: в Раю земному суду места нет. Нет человеческих пороков – нет и преступлений. А коли так, то нет и работы для правоохранительных органов и законников всех мастей. Так что отсрочка в приходе «объявленного коммунизма» спасли в СССР тысячи судей, законодателей, следователей и в целом органы внутренних дел от неизбежной безработицы.