Александр Скориков - Юные мстители

Ну да что с неё взять – женщина! Они во все времена войны боялись.

Поначалу Гришка очень беспокоился, как бы фашистов не успели без него разгромить. И с замиранием каждый раз начинал слушать сводку по репродуктору: вдруг сейчас передадут, что Красная Армия дала генеральное сражение, немцы отступают, наши лётчики бомбят Берлин, а парашютисты уже захватили в плен Гитлера.

Но с каждым прошедшим днём в возможность такого быстрого поворота событий верилось всё слабее, и Гришка не знал, радоваться ли ему от этого или нет?

Он ежедневно на карте, прибитой на стену, переставлял флажочки, которые сделал из портновских булавок с горошинками на одном конце, отмечая оставленные города, и удивлялся: Германия такая маленькая, а захватила уже земли у нас в несколько раз больше, чем сама.

Когда он сказал об этом деду Егору, тот пожевал губами, переспросил: «Большой кусок, говоришь, оттяпала? Значит, подавится».

Может, и подавится – у Наполеона тоже вон не вышло.

Но поведение деда Егора Гришка не одобрял.

Выйдет в огород в своей меховой безрукавке, хоть и лето на дворе, постоит, поскребывая седую недлинную щетину на щеках и, прислушиваясь к далёкой канонаде на западе, и сплюнет в сердцах.

Главной задачей, которую поставил себе Гришка, было: попасть на фронт. Но теперь мысль о побеге по примеру Кольки Петрусевича пришлось оставить: положение становилось всё тревожнее, поговаривали о диверсантах, милиция была вся начеку и словила бы ещё быстрее.

Нет, нужен был другой путь, желательно официальный. Иначе с матерью не сговоришься. Сгоряча и выволочку устроит. Потом плакать и раскаиваться будет. Что еще хуже.

А то бы принёс повестку – и прости-прощай.

Ходили слухи, что, то одному парню, то другому удавалось провести военкома, накинуть себе лишний год.

Правда, Гришке нужно было накидывать ой-ей-ей сколько, но выбора не было. Риск – благородное дело.

Он специально отложил свою попытку до тех пор, пока фронт не подкатился к их городку, и не начались сборы и беготня. Спешно эвакуировались, грузились на платформы в тупиках разные учреждения: и паровозное депо, и колесные мастерские, даже мельница с маслобойкой везла свои станки и машины.

В день, когда Гришка решился испытать судьбу, двор военкомата был пуст.

Ветерок носил обрывки газет, шурша ими по шелухе семечек. По коридорам торопливо пробегали военные с лицами, заострёнными тревогой.

В дальнем крыле здания гулко заколачивали ящики, властный нетерпеливый голос искал шофёра.

На Гришку в отцовских сапогах, в которые он под пятки подложил смятые газеты, чтобы казаться повыше, никто не обратил внимания.

Улучив момент, когда из кабинета военкома убежал молоденький сержант с грудой папок, Гришка шмыгнул за обитую тёмно-коричневым дерматином дверь.

Военком сидел за столом, опершись на него локтями и окунув лицо в ладони.

На звук Гришкиных сапог он вскинул голову и несколько раз с силой сжал и распахнул веки, будто нанырялся вдоволь с открытыми глазами и теперь прогонял боль.

Еще не разобравшись толком, кто перед ним, он встревоженно спросил:

– Что?

Гришка, так долго подготавливавший убедительную речь, растерялся от ответственности момента, сглотнул и сумел лишь громко, будто глухой соседке бабке Меланье кричал, объявить высоким голосом:

– На фронт, товарищ майор!

Военком долго разглядывал Гришку.

– Кем? – спросил он спокойно и даже как-то равнодушно.

Комочек радости оторвался в груди у Гришки и полетел вниз, обдавая жаром сердце, живот.

В его воображении пронеслись лихие конники с искрами сабель, лётчики в широких очках в кабинах самолётов, моряки с ленточками бескозырок.

Но тут он вспомнил, что в танкисты специально отбирают солдат невысокого роста.

– Танкистом! – выдохнул он.

Майор помолчал, обдумывая.

– А на печку? – поинтересовался он громовым голосом, от которого, казалось, закачалась лампочка, подвешенная к потолку на свитых проводах. – Ба-инь-ки?

Но в ответ на это Гришку словно прорвало, и он тоже закричал:

– А вы… А вы знаете, что Аркадий Голиков в Гражданскую войну был начальником штаба полка? В четырнадцать лет?

– Кто? – опешил военком.

– Аркадий Гайдар, писатель! – наступал Гришка. – А «красные дьяволята»? Им по сколько лет было?

– С матерью попрощался? – перебил его военком.

Неужели возьмут?

Начинать воинскую службу с вранья старшему начальнику не годилось, и Гришка помотал головой.