Анечка - Сновидения доброго медвежонка

– И что же вы выиграли в споре? – сузив глаза, поинтересовался Дайон.

– Уже ничего.

Я поник. Налил себе ещё воды. Бросил взгляд на побережье и расстегнул верхнюю пуговицу ненавистной рубашки. Поближе б к волнам…

– Как так? – не унимался родитель. – Друг отказался выполнять обязанности спора?

– Друга больше нет в живых.

Последует неловкая пауза? Не уверен. Надеюсь, нет.

– Так почему же вы до сих пор рискуете своей жизнью и здоровьем ради такой беспокойной работы? – без передышки продолжался допрос.

– Это не так легко бросить.

– Разве? Что мешает?

– Ощущение того, что можно спасти чью-то жизнь. Что можно всё-таки успеть. Вот сейчас, пока я здесь нахожусь, возникают ситуации, где нужна моя помощь. А я просто сижу. Ничего не делаю. Тогда как мог бы собственноручно дать кому-нибудь второй шанс. Взгляд спасённых людей или животных не передать словами. В них и боль, и благодарность, и шок, и облегчение. Когда я вижу там отчаяние, моё личное благополучие уходит на второй план. Сколько пальцев, рук или лап ухватывались за мою рабочую форму, как за последнюю надежду! За какие-то пару мгновений до конца. Трудно взять и перестать помогать тем, кто в этом нуждается. Равносильно как бросить их погибать, проходя мимо. И это даже не какие-нибудь болезни, которые можно лечить годами. Это ситуации, когда счёт идёт на секунды. Здесь либо жив, либо нет. Уходит время, уходят из жизни. А я могу с этим хотя бы попытаться что-то сделать.

– А страх? Он вам знаком?

– Даже если в определённые моменты проявляется подобное чувство – я его анализирую. Чаще всего за этим стоит инстинкт самосохранения. Я с ним работаю. Я его притупляю. Я иду на риск.

– Благородная и великодушная работа. Но, может, стоит прислушаться к вашему инстинкту и оставить это занятие другим людям? – вскинул бровь Дайон.

– Я всегда рассчитываю только на себя. Основная установка – «Кто, если не я?» Но вполне возможно, что в будущем буду работать кем-то другим.

– Что ж, Энди Бонум. Я уверен, вы понимаете, что с моей дочерью вы не пара. К моему разочарованию, я её отлично знаю. Привычное нам окружение и наш образ жизни будет вам чужд. Но как человек вы крайне интересный.

– Папа! – воскликнула Моник, которая на протяжении всего нашего разговора рассматривала искусственное сияние нарядов и улыбок гостей на праздничном обеде. – Он нравится мне. Даже несмотря на то, что у него в распоряжении нет ни единого бриллианта.

– Милая, его бриллианты – в его ежедневных подвигах. Но ты едва ли их когда-нибудь оценишь.

– Пожалуйста, папочка, забери его к себе на работу.

Отлично сказано. Почувствовал себя немощным, убогим и бездарным. Круто. А моего мнения, значит, никто не учитывает?

А следующее заявление «папули» вообще искоренило моё желание оставаться в их обществе любой, даже самый минимальный промежуток времени:

– Хочу обратить ваше внимание вот на что: вы слишком много на себя берёте. Возможно, всем тем людям предназначено закончить именно так. Есть такой термин – карма. Вы перечите самой Судьбе. А она не любит, когда с ней спорят.

Он это серьёзно?

– Если я оказался рядом с пострадавшими именно в тот решающий момент, значит, мне суждено их спасти. А значит, для них это ещё не конец. А я бы обратил ваше внимание вот на что: если бы вы были на расстоянии десяти секунд до смерти, рассуждали бы вы именно так? Мы все хорошо знаем, что нужно обходить стороной яму. Но, попадая в неё, одинаково громко кричим, чтобы нам помогли из неё выбраться. Получается, если нас лично происшествие не касается, значит, это несущественно? Вы хотя бы представляете, сколько боли в глазах и внутри у людей, которые наблюдают, к примеру, как горит их дом? Вместе с которым горят их вещи, воспоминания, а в самых трагичных случаях – ещё и близкие люди. Да, бывают ситуации, когда приходится спасать тех, кто сам добровольно решил закончить свой путь. Но это единичные случаи. В основном это люди, которые считают, что им ещё есть ради чего жить. Что именно вы мне пытаетесь донести? То, что не нужно даже пытаться хоть кого-то спасти, потому что они каким-то образом это заслужили? Прошу прощения. Я отлучусь ненадолго, – я встал из-за стола.

Волны… Я иду.

Стремительная пробежка через террасу – четырнадцать шагов. Лестница – восемь ступеней. На берег – три шага. Двадцать пять. Как я и предполагал.

Я высвободил ноги из узких туфлей и спасся, наконец, от дурацкой рубашки. Она, скомканная, полетела куда-то в кустарники. Вода… Прохладная жидкость талантливо и зная своё дело скользит по моим стопам. Дальше – намокли брюки. Дальше – под воду. Именно так… Остыл…