Виталий Денисов - Империя Ригаса

– Ничего, – проворчал Кеннен, – им за это хорошо заплачено. Я уже в летах, казалось бы, повидал немало, и то не без интереса взгляну на мир с высоты своих шестидесяти лет, – округлое приятное лицо Кеннена выражало спокойствие, а серые глаза светились умом и были проницательны, как в прежние годы. Он благосклонно смотрел на внука Майкла Уолполла, отмечая его стройность и свежесть, присущие юности. «Настоящий граф Орфорд, – думал он. – Кто, кроме Майкла, меня и Александра, может знать, что этот юноша – наследник несметных богатств. С его сокровищами не могут сравниться не только отдельные супербогатые личности, но и целые государства. Это алмаз, который ему, Артуру Кеннену, вместе с Майклом Уолполлом предстоит отшлифовать и огранить, с тем чтобы он, как ему и подобает, засверкал в этом мире». Всего этого Кеннен, разумеется, не высказал вслух, а словно скрывая свои мысли, спросил у Ригаса:

– Не видно ли еще творения мсье Бартольди?

– До Нью-Йорка еще часа два, – отвечал Ригас, принимаясь за еду. Он знал, что его наставник спросил о знаменитой пятидесятиметровой статуе Свободы, возвышающейся над нью-йоркской гаванью на бывшем острове Бедлоу, а ныне Свободы. «Что же это за свобода», – неприязненно подумал он о статуе, в основание которой замурованы наряду с посланием потомкам и медальонами с изображениями американских президентов куски золота. Плохо, что и свобода связана с золотом. Посмотрим, какая Свобода на двух американских континентах.

По-своему воспринял сообщение о статуе Свободы Маскат.

– Так близко к нам Свобода?! – удивленно произнес он. Для него, как и для Ричарда, год путешествия действительно выдался годом свободы. Вместо того чтобы ежедневно корпеть над учебниками и нудиться на жесткой студенческой скамье предстояло интересное времяпрепровождение в кругу друзей и знакомство со всем великим, что присуще Земля. Вместе с тем Маскат связывал свободу с возможностью самостоятельно принимать решения, не будучи под каждодневным контролем требовательного отца.

Александру свобода представлялась не чем иным, как возможностью посмотреть мир и при этом быть готовым в любой момент защитить своего друга Ригаса. Кроме того, свобода интересовала его еще и потому, что, находясь рядом с Ригасом, он осознавал свою причастность к великим делам и потому получал удовольствие от жизни.

Для Артура Кеннена в этой жизни уже все было ясно. Он многое повидал и немало знал. Теперь же, как справедливо полагал, у него было одно важное поручение – охрана и безопасность молодых путешественников… Он был уверен, что один из них, Ригас Уолполл, делами своими засверкает на весь мир. О себе сэр Артур думал меньше всего, как человек, привыкший более чем добросовестно выполнять порученное дело.

– Свобода… свобода, – произнес он, – все это относительно… Для каждого своя Свобода, которая не должна посягать на Свободу других. В противном случае на Земле воцарится хаос.

Заключение умудренного опытом человека было интересно для друзей. Для каждого из них понимание свободы было далеко не однозначным, так как они родились и выросли в разных экономических формациях. Несопоставимым было их социальное положение. Ригас родился и вырос в Украине, был сиротой, считал себя связанным обманом и целью пусть и благородной, но все еще неопределенной и расплывчатой.

Ричард, наделенный от природы рациональным умом, поощряемый друзьями, попытался глубже вникнуть в суть проблемы.

– Я вполне согласен с вами, мистер Кеннен, – произнес он. – Ваш вывод, как мы поняли, относится к особи, именуемой человеком. А эти особи, как известно, обитают на Земле далеко не в одинаковых условиях. К примеру, у нас в Англии, как и в США, – пик цивилизации, а значит, и свободы. Но что-то часто постреливают в Белфасте, а у заокеанских друзей, к которым мы направляемся, еще свежи в памяти убийства президентов, события в Майами и 11 сентября, связанное с разрушением башен-близнецов террористами или, как говорят, с позволения правительства. И я не ошибусь, если скажу, что каждый выстрел или взрыв – это брешь в этой самой Свободе, демократии. И тех, кто это делает, руководствуясь своей свободой, следует решительно ограничивать в их свободе.

Артур Кеннен с интересом взглянул на парня, но ничего не успел сказать, так как заговорил Маскат:

– Я, как представитель общества, своим укладом отличающимся от того, который в Великобритании, – он взглянул на Ригаса и Ричарда, и в Украине, – посмотрел в сторону Александра, – раньше как-то мало задумывался о смысле этого слова. Может, потому, что с детства не испытывал такой потребности. У меня было все, что я хотел, а чего не хотел, так соглашался с тем, что исходило от родителей ил учителей. О свободе других не задумывался. Общался с людьми из родовитых фамилий, у которых свободы настолько много, что порою это идет во вред другим. Я не раз бывал свидетелем того, как представители вашего, как ты выразился, Ричард, свободного общества, находясь у нас, были крайне ограничены в своих свободах, что, впрочем, никак не влияло на мою свободу или таких, как я.