Григорий Борзенко: Золотой остров. Часть 1

Долго пришлось поломать голову над тем, из чего же будет состоять клад. Решил остановиться на обычных золотых банковских слитках, которые ныне без проблем можно приобрести в различных коммерческих банках.

Кроме того уже сейчас серия «Пиратские клады, необитаемые острова», на мой взгляд, является настоящим подарком для любителей приключений, романтиков и кладоискателей. Как я любил раньше ломать голову над разгадкой всевозможных логических задач и прочих расшифровок! Хотелось бы верить, что и другие, читая мои книги, познают присущий вашему покорному слуге азарт, пытаясь разгадать тайну неуловимой зашифровки.

Утешу самых нетерпеливых: в «Золотом острове» я не так уж и сложно зашифровал вожделенное место, чтобы у вас была возможность рано или поздно добраться – таки до золотишка и убедиться, что автор вас не обманул. Но в следующих книгах… Вы знаете, я не против, чтобы мои тайны волновали многих и после меня. Я просто поражен выходкой знаменитого пирата Оливье Вассера, который во время казни, в последние мгновения своей жизни, уже с петлей на шее, с криком: «Мои сокровища достанутся тому, кто прочитает это!», бросил в толпу, собравшуюся вокруг виселицы, нарисованную им карту с замысловатыми и непонятными надписями по краям. С той поры прошло ни много, ни мало: два с половиной столетия, а ни одно поколение кладоискателей многих стран так и не могут разгадать тайну загадочной карты, которая не перестает будоражить их воображение.

События осени 163… года дали обильную пищу для разговоров лондонским сплетникам. Люди всегда склонны посудачить о чем-либо новом, необычном, а когда все это сопряжено со сказочным богатством, окутано пеленой таинственности, оно тем более будоражит умы окружающих. Неожиданно яркий и стремительный взлет неизвестного графа Джоржа Сленсера заставил заговорить о нем даже в высших кругах лондонской аристократии. Сразу же нашлись знатоки, которые с озабоченными не в меру лицами, выражающими полную осведомленность во всех делах, (разумеется, из надежных источников), уверяли своих собеседников, что граф родом из Бристоля, и покойный отец его бил человеком отнюдь несостоятельным, во всяком случае, ничем не выделялся среди дворян. Когда же за дело взялся предприимчивый сын старого графа, успехи не заставили себя ждать. Удивительно, правда, как смог Сленсер с мизерного капитала, унаследованного от отца, начать сверхширокий размах своей деятельности. Ведь было очевидно, что для столь масштабных его начинаний нужны весьма значительные суммы. Поговаривали, что здесь, что-то не так, но дальше разговоров дело не шло, да и сомнительно, чтобы двинулось, поскольку многие деяния графа были покрыты густым туманом. В одном только все сходились; неспроста, ох и неспроста граф перебрался в Лондон, в этом поступке проглядывалось желание приблизиться ко двору. Да, собственно, граф и не скрывал его. Поражала противоречивость в поведении графа: многое в его делах окружалось ореолом сверх таинственности, иные же поступки он совершал нарочито открыто. То он вел себя как сверхбогач, то вступал в прямые контакты с чернью, и дамочки из высшего света, прослышав об этом, непременно ахали, усиленно работая веерами, или поспешно прикладывали к своим неотразимым, как им казалось, носикам кружевные платочки, обильно окропленные благовониями.

Пытаясь объяснить эту экстравагантность графа, иные отдавали себе отчет в том, что наверняка он делает это неспроста, и кроется за этим, без сомнения, какая-то выгода. Кто знает, но, может быть, благодаря именно причудам графа и пришел к нему колоссальный успех.

Наконец, мы подошли к событию, которого так ждала лондонская знать: граф готовился дать сверхроскошный, судя по разговорам, обед в своем новом, только что построенном доме, который «стоил своего хозяина». Даже факт строительства сам по себе вызывал уважение к графу. Ведь издаваемые в 1580 году и другие в 1593, 1607 и 1625 указы о строжайшем запрещении нового возведения домов в Лондоне, дабы ограничить нездоровый рост города, отличались строгостью. Исключения делались в редких случаях и лишь в пользу богачей. Всем хотелось взглянуть на диковинные по тем временам строительные новшества, которыми изобиловал новый дом графа. К примеру, лондонцы давно привыкли, что все комнаты: передние, салоны, спальни – располагались анфиладой, и мыслить себе не могли, что может быть иначе. Изобретенные сэром Джоном Хэрингтоном уборные были широко внедрены графом в своем доме, и это было непривычно для многих лондонцев, которые по старинке продолжали выливать содержимое ночных горшков, простите за пикантную подробность, в окна.