Константин Шахматский - Ворона кайская

– Ты кто? – спросил Голенищев, – Из местных? Что-то не припомню тебя. Как фамилия?

Мужик молчал.

– Пришлый? Справку покажи, …или пачпорт. Ну!

Пристав пнул сапогом обутого в лапти бездельника. Тот, как набитый пшеницей мешок, медленно завалился на бок. Шляпа с мужика упала, открывая на суд Голенищева раздутое, иссине-желтого цвета лицо.

– Мертвяк!

Становой запаниковал. Этого не хватало! Куда теперь с мертвяком-то!? …Погодь. Надо бы его катомку глянуть, вот чего!

Николай Васильевич потянул холщовую сумку на себя. Так: еще два яблока; сапожное шило; сухие портянки; рубаха с заплатками; кнут; ага – жестяная коробочка, должно быть в ней справка или денежки.

Так и есть. На дне коробки сложенная вчетверо и потрепанная по краям бумажка, поверх нее – рубль мелочью. Пристав вытряхнул деньги в карман, бумажку вытащил и развернул, с трудом разбирая написанное: Иван Листратьев, крестьянин деревни Подуево, следует по месту жительства в Казанскую губернию, находился в (Л…) на излечении. Ясно, обычный бродяга. И хорошо что не местный, иначе скандалу не оберешься.

Лошадь, все это время спокойно стоявшая на дороге, повела ушами и фыркнула. Откуда-то издалека послышались приглушенные бабьи крики:

– Марья-а! А-ню-тка-а! ау-у!

В ответ раздались такие же, но с другой стороны:

– Ау-у! мы зде-еся! Идите все к на-ам!

Нашли время грибы собирать, – ругнулся пристав. Чего доброго, на дорогу выйдут.

Голенищев хотел бросить все, прыгнуть в бричку и дать деру, но мысль о том, что так он создаст себе еще больше хлопот, остановила его. Загнав лошадь с коляскою в лес, становой вернулся обратно, подхватил мертвяка под мышки, и кряхтя от надсады (а мертвец был тяжелый), потащил от обочины в ближайшие заросли.

Что же делать, что же делать? – лихорадочно соображал Голенищев. Оставить как есть – медведи сожрут. Закопать? Так в лесу глубоко не закопаешь – корни одни, да и времени нет. Опять же, какие-нибудь волки выкопают и то же самое будет. Еще и кости разбросают. Утопить? Так нет тут речки. Хотя, есть болото! Камень на шею, и в трясину. Никто не найдет. Ну а мне одной проблемой меньше. Без того неприятностей с избытком.

Взяв мертвеца за шиворот, пристав поволок его к болоту, но запах, исходивший от оного, был решительно невыносим. Плюнув, Голенищев потащил несчастного за ноги, ругаясь на чем свет стоит. Ноги крестьянина Листратьева пахли не лучшим образом.

Остановившись у края болота, Николай Васильевич бросил ношу, в конец обессиливши. Господи, помоги! – взмолился он, – Прости мя грешного! Только бы камень какой, по-увесистей. Но камня нигде не было. А-а-а, и так сойдет! Пристав отпихнул в болотную ряску мертвое тело и закидал землей, замаскировав таким образом. Для надежности воткнул в него палку, пригвоздив, как он полагал, к илистому дну накрепко.

Покончивши с неприятными обязанностями, Голенищев, перекрестившись, поспешил в обратную сторону.

– Слава те Господи! Избавился. Ежели не найдут раньше времени местные, вернусь, когда с бунтом закончится.

Еле дождавшись убытия станового, ворона, выжидавшая случая, спрыгнула с елки, смело перешла через дорогу и принялась доедать раскатившиеся по обочине яблоки.

***

За прошедший месяц, что Илья Поклонов вернулся из города, он без труда возобновил прежнюю дружбу со всеми жителями деревни, и закрепил репутацию славного малого. Местные еще помнили его мальчиком, поющим на клиросе; или же с фонарем в руках открывающим Пасхальных крестный ход. Не ребенок, а сущий ангел в белых одеждах. И все думали про него: чем не замена батюшке, когда тот уйдет на покой и передаст приход сыну. Однако же, никто не ожидал от мальца блестящих талантов к наукам! В общем, девяти лет отроду Ильюшу отправили в город, на учебу, в которой он явно преуспел. Вместе с тем, открылись вдруг его другие способности. Подросток оказался строптив. Преподаватели часто ставили его на горох и угощали розгами, а директора видели в малолетнем шалопае будущего карбанария. Но, Бог миловал, как говорится. В конце концов Илья, как поповский сын, начал карьеру с первой (самой низкой) ступени служебной лестницы, – с переписки бумаг, за несколько лет добравшись до чина губернского секретаря. Что прервало его карьеру и привело обратно в деревню? Смерть матушки, случайная и бессмысленная.

Мать Поклонова попала под лошадь, когда переходила деревенскую улицу…

– Тпру-у-у, Соня! – Илья Поклонов натянул вожжи, остановив телегу возле домишки под соломенной крышею.