Юлия Ванина - Долина засыхающих трав

Можно же просто поговорить, по поводу случившегося и снова общаться на уровне, но ты думаешь постоянно, что мы не подходим.

Я очень хочу быть с тобой, но если все будет продолжаться также, я куда-нибудь, уеду далеко. Почему же с другими все было так просто? Потому что, видимо, любовь – не нужное чувство – оно мешает!!!!»

Устала читать, больно и не нужно уже никому это чтение. Воспоминания еще никому не дали счастья, особенно такие. Но это, как садо-мазо над своим любимым организмом: и физически больно, и душа еще не оправилась. Волнами текли по телу отголоски прошлых обид и горечи, раздували вены, бились стуком в висках, толпились внизу живота и возвращались вновь в оглушенное темя. Разливались от сердца до самых кончиков волос.

Дыхание не давало облегчения, напротив, каждый вздох глубоко вгонял этот пораженный воздух. Ощущение, что он скопился вокруг и точно знает, где она будет в следующую минуту и каждый шаг будет продолжен этим состоянием. Грусть стала удушающей и поедающей все, что осталось светлого от ее «Я», хотя что там могло остаться после, выжигающих все живое в душе, отношений.

Взрыв атомной бомбы прочувствовала, как будто это случилось здесь и сейчас, а не где-то в другой стране и с другими ни в чем не повинными людьми. Невыносимая тяжесть сковала все тело и легкие и она чуть было не задохнулась от воспоминаний.

Закрыв лицо руками, она вспомнила море и его соленые капли, куда она сейчас направлялась. Рисовать не стала себе радужные краски морского лета, ей хотелось все это увидеть вживую.

Проходила проводница и Ия тихо, чтоб не разбудить других, попросила принести чай.

– Вам с лимоном? – та участливо посмотрела на девушку, и ей показалось, что эта чужая женщина её понимает и знает, что и это проходит – все проходит.

– Да, пожалуйста. – она поднялась и направилась в конец вагона, нужно было срочно сменить обстановку и, как минимум, умыться.

Ее место было в начале, поэтому пришлось уворачиваться от ног и рук спящих, идя к цели. Кто-то храпел, и соседний мужчина чуть потолкал храпящего. Стало снова тихо.

Открыв прозрачную дверь, Ия оказалась в немного прокуренном тамбуре – это осталось от тех, кто часа два назад еще не спал и коротал здесь время и явно с телефоном, как же без него в это бешенное время.

Повернула ручку туалетной комнаты. Зашла. Хорошо, что этот поезд фирменный – здесь и после целого дня чисто. Спасибо проводнице. Она следила за чистотой во всем вагоне, а по туалету можно сказать обо всем вагоне.

Тамбур не в счет, надо же где-то задумчивым людям проводить привычное время с сигаретой, как с подругой, которая и слушает, и понимает, и настраивает на мнимое спокойствие, по крайней мере до следующей встречи с ней, она не любит, когда ей изменяют здоровым образом жизни, и прищурив глаз, она впитывается легкими и целует изнутри своим смрадом и пороком.

Закрыла дверь, щелчок был тихим и долгим. Сердце эхом стучало в ушах. В зеркале она? Кто она? Усталые глаза смотрят сквозь нее, увидеть бы в них надежду на то, что таких отношений, такого общения больше не будет.

– Скажи мне, что ты все поняла! Скажи мне, ты же – хорошая девочка, зачем себя загнала в ЭТО? Ответь. Чего смотришь? – Ия открыла кран и холодная вода этой поездки обожгла лицо.

Она снова посмотрела на себя, капли медленные забирали с собой слезы. Будто в замедленной съемки стекали с лица бриллианты и падали без оглядки вниз. Уже теплая прозрачная вода на коже поблескивала и играла под мутным светом этого маленького пространства. С носа смешно висела капля, огромная, любопытная и, заигрывая с отражением и любуясь им, упала вниз.

Улыбнулась, но глаза остались серьезными. Люди сами придумывают себе боль. Ведь это лишь оценка происходящего, под ней только наши желания, точнее анти-желания.

– Опять! Так, все скоро изменится, ты больше не дашь так с собой обращаться и сможешь наконец вздохнуть полной грудью! – вздох раздул легкие до пределов и длинный тяжелый выдох подтвердил.

Но внезапно поезд остановился и все резко рвануло вперед. От неожиданности девушка подскочила и еще более ударилась о зеркало, в котором только что пыталась разглядеть себя. Боль пронзила ее правую ногу, пульсировал висок. Что-то подсказывало не выходить и ждать.

Долгие несколько секунд решили дальнейшую жизнь всего поезда. Где-то далеко послышались крики, тихо, но их не слышать было невозможно. Беспокойство коснулось и этого вагона. Проснувшиеся и слетевшие с полок люди не понимали, что происходит. Глухие крики только поджаривали слух и будоражили воображение каждого. Кто-то начал кричать: