Maria Danilova - В объятиях города с белой стеной

– Выбраться с территории не пробовал?

– Нет, я жду помощи.

– Чьей? – рассмеялась Елена.

– Тише, – пригрозил он и кинулся к люку послушать, нет ли кого поблизости.

– Да ты трус, оказывается!

– Ты не понимаешь, они же больные. Они не знают жалости.

– Как и ты! Я видела, как ты избил того бедолагу.

– Бедолагу? Может, отправить тебя наружу обратно к ним? – гневно воскликнул Паша. – Посмотри на свои руки! На себя! Что они с тобой сделали?

– Они не контролируют себя, ты прав, они больны и не понимают этого!

– А ты? Что с тобой было? Что за припадок? Мне пришлось тебя вырубить!

– У меня они с детства: когда случается эмоциональное потрясение- я теряю связь с реальностью.

Паша молча смотрел на неё. Раньше он терял от неё голову. Она была страстной, стройной, молодой, постоянно в движении… Они провели вместе много ночей за душевными разговорами, дурачились, она смеялась, и её смех сводил его с ума. А теперь перед ним сидела девушка, замотанная в одеяло, за пару недель постаревшая на несколько лет. Она сидела, согнувшись, мусоля остатки картошки, маленькая, худая с синяками под глазами и – вызывала лишь отвращение.

– Что дальше? – спросила она.

– Я буду ждать помощи.

– Откуда? – уже со вздохом спросила она, потирая на запястьях раны от верёвок.

– От полиции! Они должны нас освободить!

– Никто не знает, что произошло и что мы в плену.

– Откуда ты знаешь?

– А ты не задумывался, почему до сих пор никто не предпринял никаких попыток?

– Нет, я жду. Рано или поздно полиция узнает о происходящем.

– Это вряд ли. Он посылает отчёты и отвечает на звонки вместо директора. Он долго за ним наблюдал и, оказывается, давно готовил этот план, – сказала Елена. – И теперь он не успокоится, пока не найдёт нас. Мы единственные остались от всего персонала.

– Что он думает? Прожить так остаток жизни?

– Да.

– Его же всё равно вычислят! – не сдержавшись, крикнул Паша.

– Как? Родных у этих пациентов нет, друзей тоже.

– А у персонала, – прервал её Паша. – У нас-то есть! Почему они не подняли тревогу?

– Я не знаю, – отпустив голову, сказала Елена.

– Надо сообщить в полицию! О том, что мы в западне!

– Как?

– Проберёмся к телефону и позвоним!

– Паш, – помотав головой начала Елена. – После моего побега они усилили охрану.

– Значит, мы выждем пару дней и сделаем вылазку. Пара дней ничего не решит, – решительно сказал он и нарисовал пальцем ещё одну чёрточку на земляной стене.

– Если нас не обнаружат.

– Если, – буркнул он и лёг в углу, отвернувшись от Елены.

Она встала, чтобы размять ноги и решила пройтись по убежищу, ей хватило шести шагов, чтобы пересечь его. Она подошла к люку и приложила ухо, усиленно пытаясь услышать, что происходить снаружи.

– Паш, – позвала Елена. – Паша! – он не отзывался, его спина тихо поднималась от спокойного дыхания, – Видимо, заснул.

Елена тихо отодвинула зашёлку – открыла люк, и, подтянувшись на руках, выползла наружу. Она поднялась на ноги и глубоко вдохнула ночной, прохладный воздух. Небо покрылось ярко мерцающими звездами, тихо шелестела листва от легкого осеннего ветра. Елена почувствовала себя на свободе, впервые за прошедший месяц, она-то знала, сколько они находятся в заточении.

Сильная крепкая рука схватила Елену за лодыжку и рывком потянула, она упала лицом в хрустящую листву, в глазах потемнело, а челюсть хрустнула от мощного удара.

– Дура, – сказал Паша и со злостью потащил её обратно в погреб.

Елена хваталась за листья, палки, за всё что попадалось, пытаясь удержаться, но сила Паши оказалось мощнее. Её лицо шаркнуло о камни, лежащие под листвой, она взвизгнула от боли, а Паша ещё одним рывком затащил её обратно. Со злостью кинул её на землю и, оглянувшись, прикрыл люк.

– Мозг поплыл у тебя? – он пнуллежащую Елену в живот, она, скорчившись, застонала, Паша не мог угомонить свой гнев и, наступив ей на лицо тяжелым грязным ботинком, сквозь зубы прошептал:

– Ещё раз так сделаешь – я тебя удавлю, – он убрал ботинок, ударив её по носу. Елена сдержала крик и уткнулась лицом в землю, тихо рыдая.

Паша оторвал кусок от рубашки и перевязал им руки Елены за спиной. Она корчилась от боли, ткань врезалась в ещё свежие раны. Он резко оглянулся на люк и прислушался, топот ног был уже близко.

– Тут, я видел что-то, тут, – послышался приглушённый голос снаружи и множество других неразборчивых голосов что-то отвечали ему.

Паша, выругавшись, потащил Елену в другой конец подвала, поднял одеяла. Сверху шуршали и били чем-то о люк. Под одеялами в углу была вырыта небольшая яма, он положил в неё притихшую Елену.