Maria Danilova - В объятиях города с белой стеной

Паша тащил её за ногу из последних сил, он отодвинул огромную ветку, мигом разгреб листву и нащупал верёвку. Он еле удерживал Елену, она билась в истерике, крики раздавались повсюду, Паша потянул за верёвку, и в земле показалась небольшая нора, он залез в неё и потащил за собой Елену. Он задернул проход обратно и зажал ей рот. Елена кусала его руку и приглушенно кричала.

Послышались шаги пробегающих мимо людей и растерянные голоса.

– Странно, что получилось укрыться, – еле слышно пробормотал Паша. Ему никак не удавалась угомонить Елену, и он от отчаянья зажал ей нос и рот руками. Она широко открыла глаза и смотрела на него безумным взглядом, все ещё пытаясь вырваться, она пинала, разжимала его пальцы, царапала. Но Паша продолжал держать руки, и он увидел, как её глаза начали закатываться, и она перешла на стон. Он не знал, сколько прошло времени, но движения Елены становились вялыми, она закрыла глаза и перестала шевелиться. Паша подержал её ещё некоторое время, чтобы убедиться в том, что она не притворяется.

Он убрал руки от её лица и, едва касаясь, погладил шершавые от ссадин щёки, провёл рукой по грязным, спутанным волосам, коснулся пухлых, потрескавшихся губ. Затем встал, аккуратно взял ее на руки и отнес в другой конец своего убежища. Там, словно гнездо, лежали старые потрепанные одеяла. Он положил её в них и бережно закутал.

– Отдыхай, – на ухо сказал он Елене и прислушался к её медленному, спокойному дыханию. От её волос пахло затхлой сыростью и грязью. Да, прежде он наслаждался их ароматом.

Паша сел рядом с Еленой и печально оглядел своё убежище, это был старый, вырытый в землеподвал для хранения овощей. Он смог притащить сюда несколько одеял для кровати, а питался остатками сырого прошлогоднего картофеля, тухлой морковкой и уже почерневшим луком. Он поджаривал их, изредка разводя костёр. Павел посмотрел на спящую Елену и, положив голову ей на ноги, закрыл глаза. Глубокий сон мгновенно одолел его. Паше грезилось что-то из прошлой жизни, какие-то отдельные образы – его любимая черная, блестящая машина, кафе с вкусной горячей едой, вокруг живые люди, о чём-то оживленно болтающие, а он бегал среди них и не мог докричаться о помощи.

Что-то стукнуло его во сне, и он, дернувшись, проснулся. Ему казалось, что спал он пару минут.

– Паша! – настойчиво позвала его Елена. Он нехотя поднялся с её колен и сел рядом, грузно облокотившись о земельную стену.

– Очнулась.

– Мы что, в подвале?

– Да.

– Как ты узнал, что я там? —задала следующий вопрос Елена. Она всё ещё лежала и смотрела немигающим взглядом вверх на потолок.

– Утром, примерно пару дней назад, я услышал крики снаружи, и выглянул подслушать, что случилось, – начал рассказывать Паша, Елена никак не реагировала на его слова, он пожал плечами и продолжил:

– Я узнал твой голос, ты истошно вопила, чтоб тебя отпустили и что ты им верила. Я понял, что тебя отвели в главный корпус. Ну, а дальше я, честно сказать, боялся идти тебе на помощь.

– Но пришёл.

– Совесть мучать начала, и я все-таки решился.

– А раньше говорил, что любишь и что я смысл жизни, – не отводя глаз от потолка, сказала Елена.

– Раньше так и было, пока моя жизнь тоже не оказалась в опасности, – шёпотом произнёс Паша. – Ты голодная?

– Да.

Паша тяжело поднялся, и Елена первый раз взглянула на него. Он – высокий, широкоплечий, с небрежной щетиной на исцарапанном лице… Она немного смутилась, увидев ещё и следы укусов на шее, во рту снова появился металлический вкус.

Паша подошёл к лежащей рядом куче и взял пару картофелин, зажал их руками и послышался треск.

– Держи, – он кинул разломанную картошку на одеяла рядом с Еленой. – Другой еды нет, костёр сегодня жечь не буду, они явно настороже.

– Спасибо, – едва сказала Елена и жадно сгребла картофель. Привстав, она начала поглощать её с нереальной скоростью, не чувствуя вкуса гнили и затхлости, ей было все равно, она наконец-то что-то поела.

– Вода есть?

– Нет, я давлю сок картошки, а остатки съедаю.

– Ты выходишь наружу?

– Редко, точнее один раз. За тобой, – от Паши, которого раньше знала Елена, осталось только статная, но потрепанная, внешность. Его рубашка, некогда тщательно выглаженная и подобранная, в потных пятнах, грязи и плесени, джинсы затерлись и изодрались. А его идеально лежавшие волосы, скатались в один грязный колтун.

– Сколько ты тут сидишь?

– Не знаю, примерно пару недель, – ответил Паша, посмотрев на стену, где красовались кривые черточки, нарисованные от руки.