Анастасия Попова - Мечтун. Сборник коротких рассказов

– Врёшь, собака! – крикнул кто-то особо любопытный с большими ушами.

– Не вру я! – а губы скривились в улыбку, да не в добрую, а во вредную, – попробуй, Илья. Авось пройдёт! – а голова скосилась, глаза сузились, ноздри с дымом расширились.

– Сказочник ты, конечно, товарищ Гузнов, – махнул сурово рукой Суворов и прикрыл глаза. Полежал чуток, помолчал, а потом открыл рот, – А вот если и пойти к озеру, то как? Солдата здорового не отпустят, не то что больного, да ещё неходячего.

– А ты костыли возьми, – показал палец в угол, – проскачи на них к забору, а там ямку вырой и проползи. А дальше склон крутой, ты прижми коленки к лицу и покатись вниз. Так и докатишься до воды! – едко чмокнули губы и занялись табаком. Пришёл врач, и рот ефрейтора с тех пор открывался только затем, чтобы проглотить пилюли и почмокать.

– Смешной ты, товарищ Гузнов, – пробурчал Суворов и крепко уснул посреди дня, ведь перед тем отстоял два поста, отморозил ноги и ещё надышался чужим плохим табаком.

Проснулся солдат только глухой ночью. «А почему бы не попробовать? Всё равно помирать, а мне только год ещё побыть тут и всё! Зря я два года служил, что ли? А коли помру в дороге, или расстреляют – всё равно лучше гангрены этой треклятой, тьфу!» – подумал Суворов, упал с кушетки и пополз на руках до угла. Взял костыли, смог как-то на них встать и, имея опыт хождения на них, пошёл вон из госпиталя в том, в чём в нём валялся (рубашке, да штанах парусинных).

Отслужив два года, наш солдат знал темные, не патрулируемые улочки в части, а потому ему удалось добраться до забора незамеченным. Может кто-то и караулил дорожки, по которым ковылял Суворов, но по какой-то счастливой случайности дозорный либо уснул, либо отошёл куда-то. Так и добрался тихонечко солдатик до забора и начал копать руками под проволокой снег и замёрзшую землю. Копал он где-то минут десять или полчаса, постанывал бедный от боли, но кусал губы свои, потому как стонать можно только в госпитале, а на улице – служи (так и дослужился до обморожения)!

И вот докопал он, нырнул под забор и выбрался в вольную Сибирь со своей закрытой части. Вспомнил он совет вредного Гузнова: делать нечего, катиться надо.

Взял костыли, прижал ноги к лицу, а костылями и руками закрылся спереди и покатился по склону. Одно дерево мимо, другое, чуть на кустарник не попал, но мимо прокатился, камни все мимо него растелились, а деревья рядом выстроились. Животные смотрят на катящийся шар, пасти открывают, удивляются. А Суворов катится, иногда мычит, но не орёт, пусть и бьётся больно о землю сибирскую. Но вот склон кончился. Суворов-шар остановился.

Лежит комочком на камнях у берега и всё ещё побаивается, что в дерево врежется. Лежит-лежит, и вдруг ветер на него дунул сильный, холодно стало ему смертельно, ноги завыли, руки задрожали, спина выгнулась! Закричал Суворов громко, да таким словцом крепким, что аж морозу жарко стало!

Поругался ещё солдат немного, плюнул и поковылял к воде. А вода-то льдом скованна, зима на дворе! Снова хотел заругаться Суворов, как вдруг ему кто-то чётко «тсыкнул».

– Тихо, молодчик, рыбу всю распугаешь! – шепнул старик и продолжил спокойно рыбачить в лунке.

– Ух, извините, пожалуйста, не хотел, честное слово, – румянец выступил на синем лице солдата, но лёд вновь сковал всё тело Суворова и заставил застонать, – Ау-ф!! Пустите меня в лунку ноги окунуть, помру, если не окуну, помру!! – и понёсся парень к старику на костылях.

– Дак окунай, милок, ежели надобность такая… – рыбак вытащил удочку из воды и отошёл от проруби.

– Не помру, батя! Если окуну, не помру! – закричал Суворов так, что эхо добралось до его секретной части. Аж до госпиталя добрался крик, аж до кровати Гузнова и до его ушей. И неспящим ртом пробурчал ефрейтор: «Вот дурак, поверил…», чмокнул и продолжил спать. А солдат разбежался на костылях, оттолкнулся и полетел ногами прямо в воду.

Летит он надо льдом, молится, крестится и в воду «бульк» с головой, ногами зашевелил, замотал в воде, так, что всю рыбу распугал! Всплыл в лунке, сплюнул, улыбнулся красными щеками и снова окунулся с головой. И пуще прежнего давай ногами бить в воде, прямо выпорхнул из воды как рыба, вдохнул морозного воздуха и в третий раз окунулся, да поглубже. Опустился он почти до самого дна Байкала. Не знает, сколько он уже камнем вниз плывёт, глаза раскрыть страшно, но интересно. Вдруг коснулось его ног нечто, а потом как схватило за пятки и давай толкать его вверх, толкает и щекочет за ноги, чуть не засмеялся Суворов, но его суровый нрав не дал щекотке воздух испустить! Открыл глаза наконец солдатик, смотрит вниз, а там… Девушка! Русалка подумал, а вот нет, не рыбий хвост, а как тюлений! Вгляделся, прищурился, глаза протёр и видит – нерпы вокруг, а девушка его толкает! Да такая красивая! Тут он воздух-то и выпустил!