Олеся Осипова - По следам Японии

Иллюстратор Олеся Осипова

Корректор Дарья Савёлова

Редактор Валерий Осипов

© Олеся Осипова, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4498-9357-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор Роман Задыханов

АБСОЛЮТНАЯ НОРМАЛЬНОСТЬ – это уже само по себе отклонение в психике. «Дэнс, дэнс, дэнс» (с)

Он поднял вверх руки, в левой стакан с виски, в правой листочки с рукописным текстом, и провозгласил:

– Взблюём же дети мои! Аминь!

– Можешь собрать хорошую паству, – рассмеялся я, выпуская сигаретный дым. – Ну-ка дайка своим глазом читануть.

Он опустил руки и разгорячённый от виски и эмоций дал мне текст своего манифеста. Хорошая работа: едкая, смешная, много сарказма и щепотка иронии. Всё это не режет глаз, красиво написано, вкусно подобраны эпитеты и сравнения. Это уже не те подростковые стенания, которые он писал года два назад. Есть немного наивности, но это не портит общую картину.

– Очень хорошо, – сказал я затягиваясь. – Я бы подправил кое-какие вещи, но это уже вопрос стилистики. Думаю, можно оставить и так. Давай опубликуем на нашем сайте?

– Ой, нет! – тут же стушевался он.

«Опять двадцать пять!», – подумал я. Ему едва ли за двадцать, но он абсолютно лишён молодецкой смелости и наглости.

– Опять в стол? – грустно усмехнулся я.

– Это не для больших масс, – сказал он.

Я хохотнул.

– Это же не серьёзная работа! – воскликнул он с нескрываемым страхом в глазах. – Это же бред!

– Смешной не серьёзный бред – нормально! – парировал я.

– Нет, – покачал он головой. – Меня признают ненормальным.

– Как будто в этом есть что-то плохое, – поморщился я туша сигарету. – Ты

«Голый завтрак» Берроуза читал?

– Литература должна быть серьёзной! – сказал он.

Я прыснул:

– Ты читал детектив, где убийца известен нам с самого начала, а всё

остальное время мы наблюдаем за попытками автора превратить это во что-то целостное?

– Достоевский – великий автор! – сказал он с пылом.

– Так я и не спорю, – пожал я плечами.

– Там есть идея!

– У тебя тоже есть.

– Литература должна быть серьёзной, – повторил он.

Я закатил глаза.

– Ты считаешь русскую классику серьёзной, но абсолютно не видишь её молодого, почти подросткового, разудалого, хамского и такого надрывно живого бекграунда, – я взял ещё одну сигарету. – Ты знаешь Кирша Данилова?

Он покачал головой.

– Вот кое-что из его работ:

«А слепые бегут, спинаючи гледят;

Безголовые бегут, оне песни поют,

Бездырыя бегут – попёрдовают,

Безносый бегут – понюхивают,

Безрукой втапоры клеть покрал,

А нагому безрукай за пазуху наклал,

Безъязыкова, тово на пытку ведут;

А повешены – слушают,

А и резаной – тот в лес убежал.»

Он непонимающе на меня посмотрел.

– Кирша писал былины и сказки. Я зачитал тебе фрагмент из его работы.

Просто, незатейливо и весело.

– Ну, поэзия это другое…

– Твоя проблема в том, что ты хочешь написать одну большую и серьёзную работу и чтоб как Шёлохов. А ты знаешь, что «Тихий Дон» он написал в двадцать восемь? Некоторые до сих пор утверждают, что это немыслимо!

Я зажёг сигарету и закурил. Мой взгляд невольно упал на подаренную мне катану. Муляж конечно, но очень красивый. И тут меня осенило.

– Ты знаешь, кто ещё помимо тебя сидел в этом вот кресле? – спросил я и прямо почувствовал загорающееся во мне пламя безумия.

Он вопросительно посмотрел на меня.

– Задыханов.

Его брови поползли вверх.

– Автор «Инквизитора»? – спросил он.

– Да, – я со вкусом затянулся. – Столько воспоминаний. Ближе к тридцати этот парень стал отбитым в плане фантазии. Он, знаешь… видел как собаки бегут, за проезжающей машиной? Так он и писал: отталкиваясь от каких-то мутных описаний, образов, вещей увиденных и услышанных на улице. Музыка, игры, фильмы – его фантазию могло поджечь всё! Он мог написать о том, как он удачно сходил на толчок! А потом нашёл что-то смешное в том, как висит туалетная бумага.

– Вы серьёзно? – спросил он.

– Да, – ответил я. – У него никогда не было чёткого плана, что и как написать. У него была очень нежная и чувственная история влюблённости двух молодых людей, которая заканчивалась очень жёсткой БДСМ сценой. Хотя он никогда не увлекался этой темой. После «Инквизитора» представляется серьёзный интеллектуал и мыслитель, и это в нём тоже есть, если, однако, же, не знать как мы с ним жёстко набухались в первый день нашего знакомства. Он отвергал нормальность в творчестве. Он считал, что это болезнь. Он предпочитал выкладывать на лист бумаги все, что создаст его воспалённый ум. Что-то ушло в стол. Что-то можно почитать, если знать под каким из псевдонимов он писал. У него их было три. Но в этом принципе было рациональное зерно: пиши, всё, что родит мозг – достойное себя проявит. Главное писать. И не бояться демонстрировать своё творчество.