Вета Янева - Город хороших господ

Не спеша что-либо предпринимать, я снова уставилась на птиц, находясь в таком противном состоянии, когда вроде бы много всего надо делать, но при этом ничего не хочется. Стыдно, печально, но это всё равно не дает мотивации шевелиться в нужную сторону.

Поэтому я решила покориться судьбе.

Я скинула с себя одежду и завернулась в кокон из одеяла. Сон медленно подкрадывался ко мне. Лёгкий, почти что летний, баюкающий теплом и спокойствием.

Включила случайную комедию, чтобы не загружаться, но при этом отвлечься, и тут же погрузилась в странный, яркий, нелепый мир заморских подростков, чьи проблемы сводятся только к взаимной, невзаимной или непонятой любви. У них чудесная лёгкая жизнь, и я немного им завидовала, хотя ни за что не хотела бы прожить такую же. Вот так же жить в доме с бассейном и жаловаться на отсутствие денег, иметь кукольное личико и критиковать свою внешность, отшивать поклонников и вздыхать, что нет «того самого». И всё это на фоне какой-нибудь солнечной Калифорнии.

В небе мелькнула птица и этот силуэт опознался быстро: ласточка. Сидела за окном, глядела на меня чёрным влажным глазом и с любопытством крутила головой. Я подалась было вперёд, но гостья тут же упорхнула.

На паузу я не поставила, так что картонные герои фильма и их бездумные поступки ускользнули от моего внимания.

Я смотрела в окно и только в окно, на голубей и березу, на мирно плывущие облака, ждала нового появления ласточки. Но её не было.

И я предалась воспоминаниям: неделю назад ночь была тёплой, привокзальные часы отбили три – час призраков – а мы с Рией жались друг к другу, оглядывали совсем незнакомый город и думали, как же быть дальше. Рия упала на асфальт – ещё теплый – и заплакала. Это был второй раз в жизни, когда я видела её плачущей. Я её обнимала, гладила по подстриженным волосам и смотрела на город: умоляла нас принять и спрятать.

Обычно я подступаюсь к незнакомым городам с нежностью, чуть ли не на цыпочках хожу, чтобы мягко ассимилироваться в их пространстве, но сейчас на это не было времени. Мы влетели в Краснокаменный с криком и, я надеюсь, он его услышал. Конечно, услышал, иначе как бы мы так спокойно провели ночь на лавочке, или так быстро нашли работу?

От сонного оцепенения я освободилась резко. Вздрогнула, как пойманная котом мышь.

Мир вокруг совсем не изменился, разве что фильм теперь на другом моменте, но это и неважно, я всё равно потеряла нить повествования. Даже немного обидно, надо будет пересмотреть потом.

Часы показали четыре.

Рия пришла домой только в одиннадцать. Небо уже стало тёмно-сизым, с яркой полосой у горизонта.

Я бросилась к двери, как только услышала поворот ключа, по пути надевая тапочки.

На ужин приготовила гречку с жареным луком и селёдкой из банки. Какое-то стереотипное представление о беженцах диктовало мне, что мы должны питаться именно так. Ну, к тому же это диктовал наш семейный бюджет.

Но это вкусно. Особенно если гречку тоже немного поджарить.

Кое-как мы разместились на кухоньке прямо под жёлтой лампой. Рия легла лицом в стол, листала новости на телефоне. Разговаривать она была не намерена, и на все мои расспросы о работе отвечала односложно: «угу», «ага» и, иногда, для разнообразия: «хорошо». Ела с ещё более равнодушным видом, чем обычно, сонно тыкалась носом прямо в гречку. Даже взгляда не поднимала, уткнулась в телефон и всё.

Я молча прикончила свою порцию и сидела, уставившись в окно. Там почти уже ночь, а завтра собеседование.

Помыв тарелку, я пошла спать. Рия всё еще молчала.

Их кокона сновидений меня вызволили её руки.

– Кать! Катя! Ты спишь?

Я постаралась спастись, зарывшись поглубже в одеяло, но Рия настойчиво меня выкуривала, как лису из норы.

За окном торжествовала ночь. Слишком ясная, непривычно тёмная. Фонарь, расположенный под нашим окном, назойливо слепил глаза. С волос Рии капала вода, из одежды на ней были только футболка и трусы, и смотрела она на меня таким взглядом, будто я совершенно внезапно тут появилась и никто меня тут не ждал. От её обычного выражения лица, выражающего только беспрерывную меланхолию, отличалось оно существенно.

Я протёрла глаза, укуталась в одеяло наподобие пончо. Не злилась. Если она что-то сделала – значит, так нужно.

Зевнула. В руках откуда-то взялся стакан с чаем.

– Кать, ты думаешь, мы правильно всё делаем?

В принципе, такой вопрос и ожидался. Я к нему пару дней готовилась. И знала, что ответить: