Анна Боярчук - Сквозь время. Книга первая

И сейчас бабушка сидит в моей гостиной на расстоянии двух метров.

– «Может быть, это очередной сон?» – я вновь протерла глаза.

Она улыбалась. Ее лучистые изумрудно-зеленые глаза источали любовь, заботу и нежность. Тело совершенно прозрачное в обрамлении неяркого серебристого сияния. Руки сложены на коленях, волосы убраны в тугой пучок, невозможно красивая, и несоизмеримо со своим возрастом молодая. Она выглядела так же, какой я помнила ее при жизни.

Ее звали Мария – высокая удивительной красоты очень стройная брюнетка. Волосы слегка вьющиеся, длинной до поясницы, цвета горького шоколада. Тонкие брови и сияющие изумрудом глаза в обрамлении густых ресниц. Они, как магнит, притягивали к себе, напоминая омут, из которого не хотелось выбираться.

Она успела отметить свой шестьдесят пятый день рождения, хотя на вид, ей было не больше сорока пяти. Внешне молодая, красивая, полная бурлящей жизненной энергии и завидного здоровья, она никогда не болела, даже простуду не подхватывала. Давние подруги часто подразнивали ее:

– Мария, если не начнешь стареть, скоро тебе придется подделывать документы, чтобы не вызывать излишних вопросов у полиции. Признайся, ты душу дьяволу продала за такую внешность?

– Может быть, может быть, – только и отшучивалась бабушка.

Сейчас к вышесказанному добавились отпечатки всеобъемлющих знаний и вселенской мудрости, что еще больше усиливало эффект притягательности.

Я смотрела на нее с бесконечным обожанием. Мне хотелось броситься в ее объятья; рассказать обо всем, что сегодня произошло; поплакаться о том, как мне плохо, что нервы совершенно сдают. Я превращаюсь в тихого шизофреника. Мысли помчались неудержимым потоком, но я боялась даже двинуться, чтобы не спугнуть видение. Только слезы, как проливной весенний дождь, катились по щекам.

– Не надо, Оленька, не трудись, я все знаю.

Я вздрогнула. Как давно я не слышала этого голоса, слезы промочили подол ночной рубашки. Она приблизилась, села рядом и заботливо погладила меня по голове:

– Не плачь моя хорошая, скоро многое изменится.

Прикосновение шелковых, едва ощутимых пальцев, как бальзам на кровоточащие раны, я немного успокоилась.

– Ты хочешь мне что-то рассказать? – еле слышно выдавила я.

– Хочу, но не могу. Я должна тебя предупредить.

Она посмотрела на меня с неизмеримой тоской, а я на нее с абсолютным непониманием.

– Прости, что я оставила тебя так рано, – продолжала она, взволнованным голосом. – Прости, что не успела многое рассказать, многому научить. Но я должна была тебя защитить, даже ценой своей жизни.

– «За что она просит прощения? От кого было меня защищать, но самое главное: причем тут ее жизнь?»

В еще большем недоумении я продолжала смотреть на нее. Я была настолько поражена ее последними словами, что даже не смогла осознать их до конца.

– Мы приходим в этот мир с определенными целями. У каждого из нас есть свое предназначение, и ты не являешься исключением. К сожалению, сейчас я не могу тебе всего рассказать и объяснить. Но я должна предупредить тебя, подтолкнуть к некоторым действиям, и у меня очень мало времени.

Совершенно растерявшись, я смотрела на нее, даже не моргая. Не каждый день получаешь сообщение о том, что родной человек умер за тебя, и что теперь тебе нужно предпринимать какие-то действия, о которых ты понятия не имеешь.

– Бабушка, о чем ты говоришь? К каким действиям ты должна меня подтолкнуть? – в моей жизни и так был полный кавардак, а она еще больше добавила неразберихи.

– Оленька, у тебя слишком много вопросов, но я не вправе теперь на них отвечать, так что придется искать ответы самой. Твоя жизнь покрыта мраком непонятности, но ты очень сообразительная, и если захочешь, а ты обязана захотеть, во всем разберешься. Я скажу тебе одно – Лондон, там ты найдешь ответы на многие вопросы. И еще: в известном месте я оставила для тебя кое-что, обязательно найди это до отъезда. Поторопись, ты и так потеряла много времени, находясь в своей «семилетней комме». Помни: теперь от твоих решений зависит многое, особенно это важно для твоего ребенка. За него пока можешь не беспокоиться, он в безопасности, но это только пока, – она запнулась, будто кто-то прервал ее. – Прости, мне пора!

– Что ты хочешь сказать? – буря негодования взрывной волной исказила мой голос, а непонимание смещалось с раздражением.

– «Кто и почему может угрожать моему сыну? И что если у меня не хватит сил бороться с этим?» – сердце оборвалось при мысли об этом, в голове была полная каша.