Анна Боярчук - Сквозь время. Книга первая

Меня захлестнула неописуемая радость, и я вновь заснула, одолеваемая какой-то непонятной усталостью. А когда открыла глаза, передо мной стояла таже медсестра с крошечным свертком на руках. Я сразу догадалась – кто это; сердце запорхало, как бабочка, по всей грудной клетке.

– Он будет очень счастливым, – приветливо улыбаясь, сказала она.

Стараясь даже не дышать, я аккуратно взяла его на руки.

– Привет! Прости, что так долго не виделись!

Слезы радости бурной рекой скатились по щекам, а на губах застыла счастливая улыбка.

Очень сосредоточенно он смотрел на меня бурлящей пучиной бездонных синих глаз, и я растворилась.

На улице март – юный месяц весны. Первые потоки грязного снега бегут в мелких проталинах, обгоняя друг друга, щебечут первые весенние птицы. Большинству людей нравится пробуждение природы. Но, к сожалению, теперь ко мне это не относится. Небо стало гораздо выше, по нему плывут, раскачиваясь, пушистые облака, и светит солнце – яркое, ослепляющее, обжигающее глаза солнце. Кажется, что весной оно просто озверевшее, будто бы мстит за все месяцы поздней осени и зимы.

Сегодня поистине тяжелый день. Конечно, на улице прекрасная погода. Слабый ветерок колышет ветви совсем голых деревьев. Люди переоделись в легкие вещи и идут, улыбаясь друг другу. Ну, что за фарс! Будто кому-то есть дело до проходящего мимо человека.

Стоя у окна, я тупо пялилась на дорогу, продолжая весьма содержательную беседу с самой собой. Последнее время мысленный монолог стал неотъемлемой частью моей однообразной и ничем непримечательной жизни.

– «Для чего я живу?»

Единственный вопрос, который терзал меня на протяжении семи лет.

– «Для чего я живу?»

Слегка заныло в груди.

– «Отлично! Обуревающая депрессия обрела физические проявления»

Утром, все как обычно: проснулась и, натянув дежурную улыбку на бледное лицо, принялась готовить завтрак. Покормила сына, поела сама, хотя уже давно перестала ощущать вкус пищи. Вымыла посуду, почистила газовую плиту и … поняла, что лежу на полу в кухне. Попыталась встать, меня замутило. Кончики пальцев похолодели, а перед глазами взорвался радужный салют.

Неожиданно тупая боль пронзила желудок и перешла в позвоночник. Я метнулась в туалет. Распрощавшись с завтраком, кое-как доползла до дивана. Боль миллионом тончайших игл разрывала желудок. Закинув приличную горсть таблеток в рот, незаметно для себя впала в забытье.

Не знаю: каким образом, но что-то настойчиво стучало в затылок: «поднимайся, поднимайся».

– «Зачем? – повис немой вопрос в голове, и тут же мгновенно появился ответ. – Ой! Сейчас приедет мама. Она собиралась забрать Антона на выходные, а я валяюсь на диване, как тряпка. Не думаю, что мой вид ее обрадует. Что же делать? Ведь я должна что-то сделать. Все как в тумане и перед глазами абсолютно темно. Ах да, точно, они же закрыты!»

Разум требовал действий. В почти невменяемом состоянии, я поднялась. Зачем, осознавала смутно. И тут все стало гораздо хуже.

Я упала обратно на диван, руки и ноги онемели, я их вообще перестала чувствовать. Время потекло странно медленно, как при замедленном воспроизведении. Сквозь какую-то пелену, я услышала крик Антона.

– Папа проснись, маме плохо!

Подошел Макс. Наверное, вид у меня был не очень обнадеживающий, так как на его сонном лице отразилось что-то похожее на испуг. Или же мне тогда это только показалось. Он начал говорить про «скорую».

– Не надо, – простонала я, но он попытался возразить.

И тут сильно зазвенело в ушах, я перестала его слышать. Сердце бешено забилось; хотя нет, было не совсем так. Оно колотило в спину по ребрам, безжалостно и глухо, будто существовало отдельно от меня.

Конечности заледенели, на них накинулись те же самые иглы, что и в желудке, а голова оказалась в огне. Меня жутко затошнило, перед глазами вспыхнули радужные круги.

– «Нет! Не хочу терять сознание» – одно из самых отвратительных ощущений в жизни.

Я начала открывать рот и жадно глотать воздух. Не помогло! Грудная клетка словно окаменела, будто перекрыли кислород, а сердце надрывно продолжало с чем-то бороться. Я хотела закричать, но во рту пересохло; я хотела подняться, но тело отказывалось подчиняться.

Сердце сделало еще один удар, но он оказался какой-то чужой, будто последний. Абсолютно обезумев от нехватки кислорода, я изо всех сил хрипло выдавила:

– Инфаркт!

Почему эта мысль посетила меня? Даже как-то смешно.