Инна Сударева - Данута, Рада и искры сказок. Сказки для тех, кто любит сказки

– Привет и вам, уважаемые Матушки, – ответил Ланс, церемонно кланяясь. – И уважение мое к вам непреходяще, в отличие от моего титула.

– Слыхали многое мы про твою историю – птицы всякие вести носят, – сказала тощая, лимонная Матушка Фло. – Заходи в дом, высочество, там и поговорим.

Юноша несмело ступил на порог, но старухи так дружелюбно ему улыбались, и столь превосходными зубами, что он отбросил свои страхи и уверенней пошагал в избу.

– А мы? – хором напомнили о себе Брук и Вилья.

– А вам не дозволено! – тоже хором рявкнули на них все три Матушки.

Они очень резво для старушек нырнули в дом за Лансом, и стена сруба быстро-быстро и с грохотом поднялась, вернувшись на место.

– Во дела! – выдал Брук.

– Это тебе не траву топтать, – ехидно заметила Вилья. – Ну, что делать-то будем?

– Ждать будем, – ответил парень, удивленный всем виденным, и поэтому не обращай внимания на подколки светляка. – Эх, боюсь я за хозяина. Как бы эти старухи ему чего не наворожили.

– Расскажи лучше – он и вправду принц? – Вилья, видя, что Брук настроен миролюбиво, слетела на ветку пониже. – Люблю всякие такие истории…

Глава четвертая, в которой Матушки и Ланс садятся за стол

Голубая Матушка Кэт усадила Ланса на резной стул темного дерева, за широкий дубовый стол и повязала юноше белоснежную салфетку на шею. Зеленая Матушка Нелл поставила перед ним большую глиняную миску каких-то штук, похожих на пельмени, только не белых, а розовых, и торжественно вручила парню серебряную вилку. А лимонная Матушка Фло достала из серванта четыре изящных бокала и хрустальный кувшин с алым, искрящимся питьем.

– Ну, за встречу, – сказала Матушка Кэт, когда питье было разлито по бокалам.

Ланс вежливо выпил, хотя ему больше хотелось говорить, чем трапезничать.

– Ешь, пока рот свеж! Потом все скажешь, – предупредила его толстая Матушка Нелл.

Юноша повиновался. К тому же, розовые пельмени пахли очень аппетитно, а он был голоден. Вспомнил, что утром съел только два яблока и окрайчик хлеба. На вкус пельмени оказались тоже замечательны. А душистое и чрезвычайно вкусное вино, разливаясь по животу, приятно согревало и прогоняло тревогу.

Насыщаясь, Ланс принялся осматривать жилище Ведуний. И опять удивился, хотя можно было бы уже привыкнуть к чудесам.

Внутри пространства оказалось намного больше, чем казалось снаружи. Обстановка же была почти крестьянской, если не считать резных стульев и такого же, украшенного на фасадах искусной резьбой, серванта. Это неплохо смотрелось бы и в гостиной какого-нибудь знатного лорда. А все остальное – стол, три сундука, лавка у одной из стен – было таким же, как в любой сельской избе.

Зато на стенах висело множество каких-то веничков, пучков и мешочков. Ланс подумал, что это, видно, всякие колдовские вещи, как то – трава-памятка, стебель-неболей, сонные корни и прочее. Таким, он помнил, иногда пользовалась его мама, когда он или его младший брат Августин болели…

– За здоровье теперь! – объявила Матушка Фло второй тост.

Ланс выпил, пересчитал оставшиеся пельмени. Еще семь штук. Неплохо. Скорее доесть и можно будет начать разговор.

– Ну а сейчас – за любовь! – промурчала Матушка Нелл.

Юноша вздохнул, чокнулся со старушками, выпил. После этого от каждой получил по поцелую в щеки, чмокнул всех в ответ, прикасаясь губами к исполосованной морщинами коже.

Опять чудо – все три преобразились в юных девушек!

– Замечательно! Великолепно! Потрясающе! – и бывшие старушки закружились шальным хороводом по гостиной.

Потом, словно опомнившись, вновь сели за стол. Матушка Кэт, теперь – стройная, быстрая брюнетка с изящным носиком и узким подбородком, опять наполнила бокалы и, очаровательно улыбаясь, сказала Лансу:

– Теперь тебе тост говорить, гость приятный!

– Смотри – не ошибись. Надо пить за то, что тебе всего дороже, – подмигнула юноше Матушка Нелл, являвшая собой пышнотелую барышню, румяную и светло-русую, с круглым, мягким лицом и пухлыми, улыбчивыми губами.

Матушка Фло, высокая, ладно сбитая девица с пепельными прямыми волосами и строгим лицом, подняв бокал, без слов, просто ободряюще кивнула лучнику.

Ланс и не думал пугаться или смущаться. Он всего-то был удивлен таким преображением старух. Поэтому, опомнившись, твердой рукой взял свой бокал и, чуть подумав, провозгласил:

– За мир!

Матушки на какое-то мгновение замерли, словно сильно удивившись, но потом быстро осушили бокалы.