Александр Саблин - Вредные привычки

Жалея, что я так и не успел притронуться ни к пиву, ни к фисташкам, я поставил кружку обратно на стол и, как мне показалось, достаточно спокойно полюбопытствовал:

– Ну, и во сколько же?

Пить мне уже не хотелось.

– В триста тысяч…

– Рублей?

– Да нет, Яша, долларов.

– Сумма, которую Чугунову пришлось выложить за медуслуги?

– Сумма, которую он собирает с нашего чудесного городка каждый день.

– А в этот раз что, собрать не удалось?

– А теперь за него отдуваться приходится мне.

– Экзамен, который не каждый здоровый выдержит, – согласился я.

Кондратьев бросил на меня испытующий взгляд:

– Считаешь, что это просто?

– Считаю, что ты взялся за меня не с того бока, – сказал я. – Мы ведь с тобой знаем, у меня нет таких денег.

– Предлагаешь нам компенсировать моральный ущерб твоим пышущим жаром здоровьем?

– Ты хочешь от меня совсем другого, – сказал я.

Взгляд Кондратьева остановился на уровне моей груди:

– Во-первых, я хочу, чтобы ты не питал на свой счёт никаких иллюзий.

Если бы Кондратьев меня знал, он не стал бы нести эту ахинею. С иллюзиями я успел расстаться ещё до школы.

– А во-вторых, – продолжил он, – я хочу, чтобы перед тем, как с Климентьевой случится беда, ты забрал у неё все, что она успела на нас накопать.

– После того, как я побывал у тебя, она мне уже вряд ли поверит, – сказал я.

– А зачем тебе ей об этом рассказывать?

– Меня здесь кто только не видел.

– На этот счёт можешь не беспокоиться.

– Это все, что ты хотел? – спросил я.

– Если справишься, мы с тобой в расчёте.

– А если нет?

– Значит, не повезло.

– Я подумаю, – сказал я.

Кондратьев недобро усмехнулся:

– Предоставь заниматься этой хренью интеллигенции, у нас с тобой задачи поскромнее.

Интеллигент, размышляющий об убийстве? Наверное, он был прав.

– Меня тоже доставят домой, – поинтересовался я, – или в целях конспирации придётся топать на своих двоих?

Взгляд Кондратьева утратил ко мне всякий интерес:

– Доставят.

В дверях появился телохранитель и выжидающе уставился на хозяина. Когда Кондратьев успел его вызвать, я не заметил. Впрочем, имея дело с фигурой такого пошиба, вряд ли стоило удивляться. Кондратьев поставил перед телохранителем задачу и, закрыв глаза, дал понять, что разговор окончен.

Обратный путь я снова проделал с повязкой на глазах. В квартире было душно и одиноко. Ещё никогда в жизни вода из-под крана не доставляла мне такого удовольствия.

Честно говоря, ни встречаться, ни тем более иметь дело со школьным приятелем Витей Кочетовым мне не хотелось. «Контора» вышла на него случайно. Но поставить точку в этом деле судьба почему-то решила предоставить именно мне.

«Волга» ждала меня там, где я её и оставил. Я заглянул под капот, в багажник, под днище и, переставив из-под днища подаренный мне людьми Кондратьева маячок на припаркованную по соседству «тойоту», выехал на проспект. Попытка обнаружить слежку успехом не увенчалась. Я ещё некоторое время покружил по городу и встал неподалёку от шестого отделения милиции, в котором вот уже седьмой год доблестно трудился уполномоченный Чугуном Кочетов.

Время тянулось медленно. По улице с завидным постоянством проносились маршрутки. Из здания милиции постоянно то выходили, то входили люди. Кочетов появился неожиданно. Его плотная, приземистая фигура в милицейской форме выбралась из подъехавшего к крыльцу уазика и быстро скрылась в здании. Теперь я хотя бы знал, что он на месте.

Поднявшееся было на дыбы время сбросило обороты и снова поползло со скоростью клячи. Я не спеша поел и, борясь с навалившейся дремотой, прогулялся к киоску с прессой.

Кочетов появился через два часа, когда солнце начало готовиться к закату. Теперь на нем была розовая рубашка с короткими рукавами и серые джинсы. Я дождался, когда он свернёт за угол, и тронулся следом. Местом, куда он направлялся, оказалась небольшая уютная закусочная с китайскими или японскими иероглифами над круглой вывеской.

Когда я вошёл, Кочетов сидел за небольшим квадратным столиком и изучал меню. За восемь лет, которые мы не виделись, его внешность существенных изменений не претерпела. С круглым добродушным лицом и мягкими чертами, она по-прежнему заставляла думать, что перед тобой добродушный губошлёп, а не сотрудник уголовного розыска.

Когда я с двумя бутербродами и бутылкой безалкогольного пива устроился напротив него, он протянул руку и вяло поинтересовался: