Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

– Где она?

– Что?

– Эта фигурка.

– Я швырнул ее в кучу мусора. Мы были очень рассержены и поэтому расписали стены всякими каракулями, нацарапали разные нехорошие словечки.

– Так. Завтра утром ты принесешь мне погребальную фигурку. А теперь можешь идти. Вы тоже – Усеркаф зло посмотрел на остальных, – и не дай вам боги еще раз попасться мне на глаза.

Выйдя из полицейского участка, Ной пересек Город мертвых по диагонали, сокращая путь к казармам фиванского корпуса. Бледный призрачный свет сумерек заливал многочисленные надгробия. По небу беззвучно проносились тени летучих мышей.

Луна осветила огромный барельеф лежащего шакала – символа местного братства жрецов, управляющих вооруженными стражниками и дрессированными животными. Пугающее изображение шакала присутствовало и на всех печатях гробниц, но это никого не отпугивало.

До самых казарм его преследовала мошкара, потом к ней присоединялись тучи ос, буквально кишевших в воздухе возле боен. От дурных запахов и едкой пыли перехватывало дыхание.

Стены казарм казались красными от факелов, чадивших в руках снующих чернокожих слуг.

Ной ждал. Только через полчаса нашли офицера, подтвердившего его личность.

Идя в сопровождении часовых вдоль длинных, приземистых строений, он профессионально всматривался в лица идущих навстречу воинов. Почти все они отличались от египтян. Черные – выходцы из южных стран, светлые – ливийцы и семиты. Ливийцы были высокого роста, подтянуты и костлявы, со светлой, как у египтян кожей. Семиты более приземисты и почти все горбоносы. Навстречу шли и совершенно незнакомые ему воины, черные с толстыми руками и ногами, огромным брюхом и свисающими на плечи длинными космами спутанных волос. К их спинам и лодыжкам были привязаны хвосты пантер.

Охрана казарм почти полностью состояла из шерденов – здоровенных парней с Севера, принадлежавших к народам моря, худощавых и хорошо сложенных. Они выглядели устрашающими, но редко участвовали в боях.

Ной знал, что когда фиванские цари начали освободительную войну против гиксосов, их войско состояло только из египтян. Это обеспечило победу. Что теперь? Можно ли в случае войны рассчитывать на весь этот сброд?

Ахмес, командир фиванского корпуса, принял Ноя в огромной комнате, ярко освещенной масляными лампами. Он носил искусственную бороду из овечьей шерсти, переплетенную металлическими нитями. Парик был сплетен в мелкие косички.

Ной сел на предложенный ему стул. Он знал Ахмеса много лет. Это был хороший и честный вояка. Но убеждать его участвовать в заговоре не имело смысла. Самое большое, на что Ной мог рассчитывать, – это нейтралитет корпуса в предстоящих событиях.

– Жрецы должны служить храмам, – рассуждал Ной. – Но храмы стоят на земле, в окружении беспокойного мира. Поэтому храмам нужно сильное государство, как государству – богатые храмы. Почему жрецы вмешиваются в мирские дела. Когда-то мы с тобой жили в великой стране, мы были знатны и сильны. Теперь сила первосвященника, который хочет объявить себя царем, уступает одному твоему корпусу.

– Все это пустые разговоры, – возражал Ахмес. – Когда я сидел в Эсне, я чуть не каждый день получал указания, что делать и что не делать. И каждую блоху из канцелярии дворца встречал с почестями, которые никогда не оказывали мне. Каждый папирус, присланный из Таниса, добавлял мне причин ненавидеть эту землю. Я хочу быть хозяином большой усадьбы и не зависеть от прихотей власти. Независимые Фивы дадут мне эту свободу. Ты говоришь о его первосвященстве как о самозванце. Но он защитил меня, когда из Таниса пришел приказ о моей отставке. Он благоволит ко мне.

– Ты ненавидишь не землю, а правление слабых людей в Танисе, – продолжал убеждать его Ной. – Сейчас по велению Титуса ты бросишь в них копье, но оно попадет в сердце Та-Кемт. На нашу древнюю землю придут другие народы и другие боги.

Ахмес слушал только из вежливости и нетерпеливо поглядывал на двери. В комнату вошли танцовщицы. Ахмес отдал распоряжение ординарцу. Когда танцовщицы вышли, он снова повернулся к Ною.

– Разве с ослаблением власти Таниса мы с тобой не стали более свободными?

– Свободы теперь больше, чем тараканов на кухне. Но скоро на Север придут ливийцы, а сюда, на Юг, нубийцы. И от твоей свободы останется обрезанный член.

Ною надо было встать и уйти, а он все говорил и говорил, пытаясь в чем-то убедить человека, который для себя уже все решил. Ахмес слушал его со снисходительной улыбкой на лице, из-за которой Ной стал сбиваться в тщетной попытке найти какие-то убедительные, но еще не высказанные слова.