Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

– Пока не готова… Но могу предложить несколько горячих тем: почему у всех уходящих от мужчины женщин кривые ноги. Почему девушку можно увести из провинции, но провинцию нельзя увести из девушки. Почему проститутки, как вампиры, спят днем.

Ответом был дружный смех.

В кабинет шефа набилась половина редакции. Над всем этим сборищем висела растяжка с разноцветной надписью: «Соломон лучший в мире спичрайтер. Сокращай, что можешь!» Витал монотонный гул.

Вив встала в дверях. Кто-то пытался протиснуться позади нее, и она некоторое время не могла пошевелиться.

Кабинет был шикарно обставлен. Стены окрашены в спокойные тона, на фоне которых выгодно смотрелись старые картины. На полках вдоль стен стояли книги в кожаных переплетах, весьма редкие и ценные; при этом было видно, что их не тревожат.

С потолка падал яркий свет, что резко контрастировало с унылым лондонским утром, казалось, что кабинет освещает улицу, а не наоборот.

Свободных мест не было, и Вив села на подоконник. Рядом сразу пристроился Джон.

– Как тебе это удается? – спросил он.

– Что именно?

– Быть супер.

– Мое чувство стиля родилось в притонах Аберестуита, а не в модном салоне. Поэтому отвали.

Шеф сидел одиноко на диване, где могли поместиться пятеро. Рядом с ним, широко расставив колени, уселся председатель совета директоров. Он мельком взглянул на часы:

– Пора начинать.

Пентал на цыпочках прошла в кабинет и осторожно поставила поднос с кофе на край стола. Шеф ей улыбнулся.

После этого оплеухи и зуботычины посыпались градом.

– Дела нашего журнала… – шеф сделал паузу, подыскивая крепкое словцо, но сдержался, – … идут из рук вон плохо. А все потому, что каждый из вас пишет сам для себя. Все плохое из-за этой, вашей… – он с трудом подыскивал нужное слово – этой вашей дури. Каждый чуть ли не пуп земли. Только и умеет что выворачивать наизнанку синтаксис и не ставить запятых.

В кабинете воцарилась гробовая тишина.

– Мы превратились в обычный никчемный журнальчик. Это невозможно читать! Противопоказано! Если «холодные макароны» перенести с текста на фотографии, то от этого они не станут теплее [44] Журналисты CNN холодными макаронами называют «вчерашние» новости. . Да, мы не ежедневная газета. Но это не означает, что мы имеем право портить нашему читателю пищеварение. Почему у вас ничего не происходит?! У «Гардиан» происходит, у «Сан» происходит, а у вас – ничего. Полное… зеро. Вы все просто спите! Неудивительно, что тираж спит вместе с вами. Кстати, кто так похабно перевел название дефиле в Берлине? В немецком языке слово «сумерки» – dammerung – это всего лишь завершение одного дня и начало следующего. Здесь нет негативных коннотаций. А что вы дали в заголовке на английском? Nightfall! Под вашим пером показ мод в Берлине превратился из вечерней тусовки в ночной бал вампиров. Для чего? Для чего, я вас спрашиваю? Хотите перессорить журнал с рекламодателями?

Одобрение заслужила только симпатичная директорша отдела рекламы.

– Все очень мило, – пробулькал шеф. – Мы все понимаем, что жизнь делается с рекламы, а не наоборот. Поэтому жизнь желтее желтых газет и бульварнее бульварного чтива. Не надо с ней в этом состязаться! – и вдруг ни с того ни с сего добавил: – Все мы продаемся. Все! Запомните это раз и навсегда! Почему я должен говорить очевидные вещи!

– О боже, – начал ныть Джон, пытаясь придвинуть свое бедро поближе к Вив. – Вечно одно и то же! Единственная радость в этой конюшне – подержать тебя за коленку.

– И когда же ты прикасался к моим коленям?

– Было дело. Это когда…

Вив резко оборвала его на полуслове:

– Заткнись, сделай милость.

Редколлегия шла своим чередом.

– И еще один вопрос, прежде чем мы разойдемся, – шеф повысил голос до торжественной ноты и повернулся к председателю совета директоров. – Прошу вас.

Председатель тяжело поднялся со своего кресла и, прихрамывая, принялся ходить туда-сюда. Под его редкими, подстриженными ежиком волосами просвечивала лысина. Лоб, изрезанный горизонтальными линиями, казался признаком занудства. Из ушей проволокой торчали седые волосы.

– Наш журнал превратился в растрепанный коллаж, – его голос захрипел, и он откашлялся, – в подтирочный листок. Последнее время я только и делаю, что спасаю ваши рабочие места на унитазах. Вы живете в нереальном мире и заслуживаете того, чтобы сдохнуть с голоду.

Вив боковым зрением посмотрела в окно. Внизу бежал автомобильный поток.